Последний контракт - Михаил Нестеров

Маршрут «террориста» номер два простерся до здания аэровокзала. У него были билет на самолет и российский паспорт с чужой фотографией и без личной подписи. Под одеждой скрывался пояс для похудания, а под ним — пакет с веществом, содержащим пластит. В кошельке хранился незаряженный электродетонатор и патрон для лампочки от карманного фонарика с проводами. Он беспрепятственно проник в зону предполетного контроля. "При прохождении через рамку металлоискателя он «зазвенел». «Террорист» выложил из карманов все металлические предметы. Детонатор с патроном от лампочки у него изъяли и пропустили дальше. Сидя в кресле самолета, офицер ФСБ признался, что на нем «пояс шахида».

«Террорист» номер три имел на руках старый паспорт СССР с фотографией, сделанной еще в 18-летнем возрасте. Его задержали и напомнили, что пора вклеить новую фотографию, отвели в отделение, составили административный протокол и отпустили. Он пошел к грузчикам и договорился с одним «грузилой» за пятьсот рублей передать в Москву замотанный скотчем пакет. Тот согласился и передал посылку пилоту рейса ПО-774 авиакомпании «Полет», заплатив последнему сто рублей. Грузчика уволили, а в отношении пилота «рассматриваются меры дисциплинарного воздействия»[1].

«Да, — кивнул Адамский на вопрос шефа, мысленно повторяя за ним, — я отметил ответственное лицо за проведение антитеррористических учений». Воспроизвел вопрос дословно, будто оттягивал время.

— Что мы можем выжать из этого? — спросил банкир.

— Смотря какие цели ставятся, — ушел от прямого ответа Адамский.

— Сделай все, чтобы эта жаба — ты знаешь, кого я называю жабой — долго плавилась под моим паяльником. Лучше — лудильником.

— Нет такого инструмента, — мягко возразил Герман.

— Так изобрети его!

Адамский знал «жабу» по имени и что такое предприятие ЗАО «Прибор-Экспорт» тоже. Это раздолбанный завод, фактически голые стены, зато с государственным договором на восстановление солидной части разрушенного нефтегазового комплекса Чечни. Масштабная подготовка, предшествующая покупке грозненского предприятия, вылилась в преамбулу банкира: «В России, чтобы получать нормальную прибыль, нужно купить весь бизнес целиком. Был бы „Прибор-Экспорт“ „дочкой“ „Роснефти“, я бы не стал тратить деньги зря, будучи съеденным „мамой“. Специфика заключается в рабочих местах, занятости, местной политике и — главное — нефти. Попробуй съешь».

— Гаденыш! — снова взорвался Матиас. Он плеснул в бокал коньяка, запенившегося с остатками шампанского, и сделал приличный глоток. — Я могу поименно назвать банки, которые оперативно подчиняются ему, и все вместе они заинтересованы в покупке предприятия. Вот так, используя кремлевские рычаги, эти суки решили его судьбу в свою пользу.

Банкир прошелся по кабинету, остывая с каждым шагом. Теперь он привычно рассуждал вслух и будто не замечал Германа Адамского.

— То просится называться обычными разборками между Москвой и провинцией — если бы провинция не называлась Чечней. Груздев встал на капитанский мостик, плохо представляя себе, что творится в трюме, кубриках, что за матросы собрались на этом судне. Я могу легко поднять бунт на корабле и показать этому элитному гаденышу всю прелесть змеиного болота.

— Я могу взять эти документы? — спросил Герман, в очередной раз прослушав всю речевую гамму босса.

— Да. Я бы посоветовал тебе позвонить Руслану Гарееву. Вызови его, нужно поговорить с ним.

Они были на «ты». Тем не менее Адамский избегал «тыкать» начальнику — лишь в крайних случаях, когда он был недоволен боссом, пренебрегшим тем или иным советом.

Матиас указал на совбезовский документ в его руках:

— Мне кажется, это и есть руководство к нашему лудильнику.

— У меня вопрос.

«Можешь спросить», — жестом разрешил банкир.

— Пошел бы ты на крайние меры, если бы в списке проверяемых объектов значился грозненский «Прибор-Экспорт»? — И сам же покачал головой: «Вряд ли. Грозненское предприятие трогать нельзя, по поводу любого ЧП на нем скажут: месть банкира».

Банкир промолчал. Тем не менее спросил:

— Еще вопросы есть?

Вопросов не было.

Два дня спустя

— Откуда у тебя эти документы? — Как раз тот случай, когда Адамский грубо, будто показывал на него пальцем, «тыкал» начальнику. — Мне нужно знать имя человека, где он работает и каким образом он заполучил их. Кто он? Михаил Косоглазов?

Адамский задал несколько вопросов, делая небольшие паузы. Матиас ответил сразу, пакетом, на последний:

— Да, он. — Банкир пересел на диван и попросил Германа присоединиться к нему. Дотянулся до светильника и включил свет. — У тебя есть что-то конкретное?

— У меня есть конкретный план, но в нем Косоглазов проходит свидетелем.

Матиас некоторое время не сводил с собеседника глаз.

— Я не люблю этого слова. Свидетели нам не нужны. Тебе нужен нал?

— Да, и много. — Адамский назвал сумму. Матиас коротко покачал головой:

— Только не ошибись.

Он устроился поудобнее на диване, положив ногу на ногу, и слушал Адамского. План, рожденный в его аналитической голове, Алексею Михайловичу понравился. И даже сумма, которую запросил на это мероприятие Адамский, в этот раз ему не показалась большой. Если акция выгорит, он может рассчитывать на премиальные. Как всегда, рассчитывал на них и майор Косоглазов. Он же майор-секретарь, а теперь еще и свидетель.

— Стечение некоторых обстоятельств позволяет убрать майора и не навести подозрения на нас. В общем и целом я остался доволен работой парней Виктора Семенова.

Матиас кивнул. Семенов возглавлял службу наружного наблюдения. А вообще похвала из уст Германа прозвучала намеком на дополнительное вознаграждение.

— Они выяснили следующее, — продолжал Адамский. — Три дня назад майор Косоглазов подрезал на перекрестке «Жигули» шестой модели, в результате его джип «Паджеро» получил серьезные повреждения. Майор поставил его на ремонт, а сам пересел за руль «Тойоты», принадлежащей шурину. Последний имеет три машины и две квартиры.

— На чем он нажился? — мимоходом поинтересовался банкир.

Герман пожал плечами:

— Какая разница. Меня устраивает любая сфера бизнеса косоглазовского родственника. А нынче в любом бизнесе есть трения, конкуренты и их зубы.

— Про зубы я знаю больше тебя, — медленно и со злостью напомнил банкир. — Что еще?

— Еще конкретная работа: завтра Косоглазов едет в Чехов к матери. А сегодня...

— Сегодня приезжает Руслан Гареев, — снова напомнил Матиас. И рассмеялся. Руслан был наполовину ингушом, наполовину чеченцем. Ходячая боевая единица расколовшейся республики. — Когда мы впервые встретились, — вспомнил банкир, — он рассказывал, как в детстве его по-русски кормили с ложки: «За маму, за папу».