Грумер для Фавна - Наталья ДеСави

— А законы? Какие-нибудь новые законы были приняты? Я слышала, что обсуждали возможность послабления налогового бремени тем, кто помогает королевству. А вы же знаете, что от нашего графства в казну поступает много налогов.

— От моего графства, — зевнул фавн, — судя по моим подсчетам, вы задолжали мне столько, что все ваше имение запросто может перейти ко мне.

Я остановилась, дернув Фица, от чего тот жалобно пискнул, потрепала пса по холке, он же не виноват, что я так отношусь к фавнам.

— Да что вы, ваша светлость, — заерзала по песку графиня, — такого просто не может быть. Мы исправно платим налоги, а о том небольшом одолжении, о котором я вас прошу, даже не стоит упоминать.

— Как же не стоит. У меня все записано, — он обратно взял блокнот, — вот здесь сколько одолжений сделал я вам, здесь — сколько вы мне вернули. Все подсчитано, до последней копейки.

— Конечно, ваша светлость, — не стала спорить хозяйка, и тут же перевела болезненную для нее тему. — А что говорят о наследниках?

— Наследников нет. Как и многие века, их прячут от королевского двора. Никто, кроме короля, не знает, где они находятся.

— Так если король так плох, не нужно ли искать их и привести ко двору?

— Король так не считает. Наследники, либо малы, либо тугоумны, поэтому представлять их ко двору он не хочет.

— Что же будет, если трон лишится короля, а наследники не будут найдены?

— Перейдет к тому, кто этого явно не заслуживает, — герцог резко поднялся с шезлонга и сладко потянулся, — пожалуй, искупаюсь.

— Всю жизнь от фавнов одни неприятности, — подтолкнула я вперед ребят, которые откровенно разглядывали фавна.

Протиснувшись мимо двух скал, мы вышли на маленький пляж, который надежно скрывал нас от посторонних взглядов.

— Купаться! — дети с разбегу влетели в воду. — Как жаль, что ты даже поиграть с нами не можешь.

— Могу, во что хотите играть?

— В города, — выскочил из воды Марти.

— Фу, твои города скучные, — высунула язык Айка. — Их только ты знаешь, поэтому всегда выигрываешь.

— А ты читай книжки, больше знать будешь.

— Мне только четыре, — обиделась Айка, я читать не умею.

— Тогда и не обижайся, сначала научись читать, потом будешь играть.

— Стоп, — остановила я брата с сестрой. — Давайте играть в жмурки.

— Чур, ты водишь, — быстро переключился Марти.

Я привязала Фица к камню, сняла широкий пояс с платья и завязала себе глаза. Мир погрузился для меня во тьму, только слышались редкие хлопки, да детское хихиканье. Лаял Фиц, возмущенный тем, что его не взяли в игру.

— Сейчас я вас поймаю, — бегала я по пляжу, разводя руками и пытаясь поймать детей.

Делая очередной разворот, я наткнулась на что-то большое. Проводя руками, подумала, что это явно не камень и не пальма, уж больно теплым было то, до чего я дотрагивалась.

— Вы долго будете меня ощупывать? — послышался ехидный голос.

Я резко сдернула повязку с глаз. Передо мной стоял он. Фавн, герцог, благодетель нашей графини и мой кошмар. В ужасе я отшатнулась.

— Что вы здесь делаете? — дети спрятались за камень, даже Фиц сидел тихо и не лаял.

— Плаваю.

— По пляжу?

— Язвишь? — он смотрел на меня без ненависти, но с любопытством. Если бы не глаза, в которых светился интерес, выражение его лица можно было бы перепутать с лицом палача перед казнью.

— Спрашиваю.

— А мне здесь нравится, — пошел он по пляжу, оглядывая скалы, — уютное место, никто не найдет и не потревожит.

— Можете оставаться, ваше превосходительство, — сделала я кривой реверанс, — а мы пойдем.

— Вы останетесь, — пригвоздил он меня своей фразой.

— Что вы хотите? — попятилась я от него, врезавшись спиной в скалу.

Он подошел близко, также близко, как в тот раз в комнате. Я закрыла глаза, пытаясь отогнать от себя образ того, что тогда видела. Но капли воды, стекающие по накачанному телу, никак не хотели уходить из моего воображения.

— Не трогайте меня. Пожалуйста, — пробормотала я, выставляя ладонь, не давая ему приблизиться.

Он поставил руки около моей головы, прислонился всем телом ко мне и прошептал на ухо:

— За то, что ты была в моей комнате, ты должна… Ой! Ай!

Он отскочил от меня, издавая непонятные звуки. Я позволила себе открыть глаза. Передо мной фавн, герцог и великий благодетель прыгал как на углях, пытаясь увернуться от ракушек, метко бросаемых детьми.

— Получи, — Марти с ожесточением кидал ракушки, — бери розовые, они тяжелые и колючие, — учил он сестру, — будут бить больнее.

— На тебе, не трогай нашу Луту, — Айка кидала все подряд, что попадалось под руку: камни, палки, ракушки.

— Хватит, — рявкнул фавн, поняв, что ему не уйти от разбушевавшихся детей. Марти и Айка присмирели и опустили орудия битвы.

— Ты, — протянул он в мою сторону свою руку, — посмела унизить меня, Деона Краута, трижды!

— Это когда я успела столько-то раз? — ляпнула я, от чего герцог покраснел как рак на сковородке.

— На лестнице выпустила яблоко — раз. Ворвалась в мою комнату, застав меня … неготовым — два. Натравила на меня этих маленьких грызунов — три. Ну и самое страшное — ты сломала мне рог!

— Это уже четыре, — промямлила я, понимая, что дописываю себе еще одну статью.

— Значит ты должна мне четырежды! Если падение и шишки я могу оценить на двадцать баллов, то мой позор оценивается во все сто баллов.

— Я никому не скажу, что видела, — попыталась я «скостить» себе срок. — Да там и смотреть было не на что.

Фавн становился все более пунцовым. Видимо, я говорила что-то не то, нужно было срочно исправляться.

— Да там все было такое, что я и разглядеть-то толком не смогла, — пыталась выкручиваться я.

— Ты сломала мне рог! — выдавил из себя герцог, явно пытаясь уйти от темы моего пребывания в комнате. Ну мне же и лучше. Рог? Какой рог? Только сейчас я посмотрела на его голову, на которой не хватало половины рога.

— Это не я, — замотала я головой. — Я вашу голову ни разу не трогала.

— Зато трогала кое-что другое! Из-за твоей дурацкой псины у меня теперь профессиональная деформация!

— Профессиональная? — от испуга я плохо понимала умные слова, которыми он кидался. — Вы рогами профессионально работаете?

— Ты сломала мне рог! — практически провыл фавн. — Ты мне должна!

— Я?! — во мне накапливалась ярость. — Подумаешь, какой-то рог. Да вы мне всю жизнь сломали!