Под сенью апельсиновых деревьев - Линда Белаго

Юлия переводила взгляд с одного на другого. Она ничего не поняла. Опекун?..

Что означает слово «опекун», Юлия узнала раньше, чем ей бы того хотелось. Уже через несколько дней она находилась на пути в пансион. Девочка сидела в карете со своим дядей и смотрела в окно. Теперь поездка в карете уже не доставляла ей удовольствия, и, кроме того, это была далеко не приятная прогулка.

Воспоминания о прощании тяжелым грузом лежали у нее на сердце. Она думала о Марит, которая стояла перед домом, нахмурившись, пыталась скрыть свою печаль и в конце концов шепнула ей на ухо несколько ободряющих слов. Юлия не могла представить себе, как она будет жить без своей няньки.

Марит всегда была в ее распоряжении, и Юлия считала большой удачей, что у нее такая любящая нянька. Девочка знала нянек из других семей, и те иногда бывали настоящими драконами. Марит же, в отличие от них, никогда не бранилась, даже тогда, когда Юлия порвала свое новое платьице. Она рассказывала Юлии перед сном истории и заплетала ей красивые косы. Кто же теперь будет помогать Юлии одеваться? Кто будет приводить в порядок ее волосы? Она ведь сама этого не сделает! И что теперь будет с Марит?

Расставание произошло слишком быстро. Дядя Вильгельм торопил ее с отъездом и в конце концов довольно бесцеремонно затолкал в карету. Юлии оставалось лишь бросить прощальный взгляд на родительский дом. Он был таким тихим и мирным. Увидит ли она его еще когда-нибудь?

Они уже несколько часов ехали на север мимо убранных полей и голых деревьев. Порывы ветра гнали по небу темные облака. Их карета проезжала через маленькие села, которые были уже готовы к предстоящей зиме, через леса, где сухая листва танцевала на ветру. Юлию пробрал озноб, и она теснее запахнулась в толстое пальто, а нос спрятала за высоким воротником. Ткань хранила запах дома. Она пахла воском для натирания полов и шариками от моли, и Юлии даже показалось, что она уловила аромат духов своей матери. Когда после несчастного случая ей разрешили вставать, девочка тайком ходила по дому в поисках чего-нибудь, что могло бы напомнить ей о родителях. Она принюхивалась к подушкам, к носовому платку, обнюхала даже пепельницу в салоне, где папа по вечерам всегда выкуривал сигару. Но эти мимолетные приятные мысли и чувства быстро уступили место острой боли и огромной пустоте в ее душе. Воспоминания были неразрывно связаны с родительским домом – а он теперь отдалялся миля за милей, с каждым ударом лошадиных копыт. Воспоминания, казалось, все больше бледнели, теряя четкость.

Юлия чувствовала себя нехорошо в обществе дяди Вильгельма. За все время, прошедшее с момента его приезда, он лишь отдал ей пару коротких приказов относительно подготовки к поездке, а в остальном вообще не проявлял никакой заботы о ней. Зато его гораздо больше заинтересовала обстановка в доме ее родителей, и он внимательно осмотрел каждый предмет мебели, в то время как господин Ламмерс перелистывал длинные списки и, в силу служебных обязанностей, сопровождал его. В тот судьбоносный день Марит в конце концов торопливо вывела Юлию из комнаты, сказав, что господа должны еще обсудить кое-какие важные вопросы. Таким образом, остальные решения принимались в полной тайне от Юлии.

Жизнерадостность, которой отличался отец Юлии, казалось, была совершенно не свойственна ее дяде. Он вел себя по отношению к племяннице холодно и отстраненно. Панический страх девочки перед будущим, казалось, совершенно не трогал его. Вот теперь Юлия несколько раз посмотрела на него, но он не отрываясь глядел в окно. Девочка на какое-то время задумалась, задать ли ему несколько вопросов, которые тяжким грузом лежали у нее на сердце, однако первой заговаривать со взрослыми не полагалось. Поэтому она стала снова смотреть в окно.

Юлия не знала, где находится ее будущая школа. И очень удивилась, когда они пропустили несколько поворотов на Амстердам.

Девочка вопросительно посмотрела на дядю. И на этот раз получила ответ на свой немой вопрос.

– Пансион для девочек «Адмираал ван Кинсберген» находится в Эльбурге, – произнес он.

Юлия вздрогнула. В Эльбурге? Она не имела ни малейшего понятия о том, где находится этот город, однако с каждым часом поездки ее надежда на то, что в будущем она сможет жить в непосредственной близости от своих родственников, становилась все слабее. Опечаленная, Юлия сжалась в комочек на мягком сиденье кареты. Она почти не знала этих людей, а ее дядя оказался совсем другим, нежели ее отец, однако в своем незавидном положении она все же надеялась на помощь родственников – а теперь эта надежда была безжалостно разрушена.

Когда наступил вечер, их путешествие еще не закончилось. Юлия провела бессонную ночь в маленькой холодной комнате на постоялом дворе. Хозяйка постоялого двора, за чью юбку цеплялось несколько сопливых детей, посочувствовала девочке и вечером принесла ей теплого молока и два пряника. Однако Юлия даже не прикоснулась к угощению. Она не могла проглотить ни крошки.

На следующее утро они продолжили путь. Лишь вечером кучер направил упряжку через мост маленького города Эльбурга, находившегося на расстоянии целого дня пути от Амстердама. Юлии хотелось есть, она устала и с трудом сдерживала подступающие к глазам слезы. Она не хотела плакать в присутствии дяди.

Переулки становились все ýже, и в меркнущем свете дня Юлия увидела многочисленные дома, построенные очень близко друг к другу. Казалось, что архитектор, спроектировавший этот город, старался разместить как можно больше домов на ограниченном пространстве. Может быть, при других обстоятельствах эта теснота показалась бы девочке уютной, теперь же действовала на нее угнетающе и лишь ухудшила ее настроение, заставив нервничать. Карета еще несколько раз повернула, прежде чем наконец остановилась перед внушительным зданием.

В то время как Юлия нерешительно выбиралась из кареты вслед за своим дядей, открылся главный вход и навстречу прибывшим вышла высокая худая дама. Желудок Юлии судорожно сжался.

– Mijnheer[2]Ванденберг, я очень рада вас видеть. Надеюсь, что ваша поездка была приятной, – сказала дама и вежливо поклонилась, прежде чем бросить взгляд на Юлию, которая смущенно стояла рядом со своим дядей. – Ты, должно быть, Джульетта? – В голосе женщины не было даже намека на теплоту. И вообще, она производила впечатление особы очень строгой и не терпящей возражений. – Меня зовут Анна Бюхнер. Я директор.

Она окинула Юлию быстрым оценивающим взглядом. Девочка робко сделала книксен перед женщиной, а та снова обратилась к ее дяде:

– Прошу вас, заходите. Мы вкратце обсудим остальное. Джульетта! – Женщина хлопнула в ладоши, и в дверях тут же появилась девушка в униформе прислуги. – Мерль проводит тебя в твою комнату, а я попозже зайду за тобой.

Юлия последовала за служанкой в дом. Мерль вела ее по скудно освещенным и, казалось, бесконечным коридорам. Наконец девушка остановилась перед одной из дверей и открыла ее. Почтительно поклонившись Юлии, Мерль сказала:

– Ванденберг, вот ваша комната.