Чернильная мышь - Дана Арнаутова

– Вон! – закричал вдруг первый. – Не смей мне угрожать! Подавись своим авансом и только посмей что-нибудь ляпнуть об этом деле! Забудь, слышишь?

Тяжелые шаги направились прочь, скрипнула дверь, и Маред осталась наедине с тем, кто пытался заказать кражу. Даблион? Это же просто старинная монета. Золотая, да, но – десять тысяч? Не может одна монета стоит десять тысяч крон! Или может? Ей как-то заказали исследование по нумизматике. Тема далекая от обычного круга работы, но платили неплохо, и Маред согласилась. Заказчик остался доволен, а она узнала много интересного о производстве монет. Старинные и редкие монеты весьма дороги. Десять тысяч крон… Сумма вызывала болезненную глухую тоску, прямо осязаемую. Эта тоска сворачивалась где-то внутри под ложечкой, покусывала, отравляя мысли и чувства.

– Прошу прощения, тьен Оршез, – раздался вдруг голос экономки, и Маред едва не сползла от ужаса по стенке. – Вы не видели здесь молодую тьену в коричневом платье?

– А? Нет, – отрывисто сказал мужчина, и экономка, извинившись, удалилась.

Маред перевела дух. И тут невезение, весь вечер преследовавшее ее, вернулось с новой силой.

– Тьену? – недоуменно проговорил мужчина. – Хм…

Дрожа, Маред слышала, как он прошел по библиотеке, заглянув за высокие полки с книгами. Если бы она могла решиться – и выскочить мимо него! Подобрать подол, рвануть в коридор… А дальше что? Поднять шум и заявить, что этот Оршез – вор? Да кто ей поверит?

– Хм… – послышалось совсем рядом. – Ах, вот как!

Замерев, Маред опустила глаза и чуть не застонала – край юбки предательски торчал снизу из-под кресла.

– Маленькая птичка шпионит?

Штора рывком отдернулась в сторону. Перед глазами Маред мелькнула крепкая мужская рука, круглое лицо с низким лбом и мясистым носом, темные, глубоко посаженные глаза.

– Так-так…

Отступив на шаг, мужчина в дорогом сером камзоле, богато расшитом позументом, разглядывал ее, словно диковинную зверюшку.

– Пустите! – сказала Маред тем же отвратительно жалким голосом, что и в разговоре с Изабель. – Я ничего не слышала!

– Совсем ничего? – прищурился мужчина, ощупывая взглядом ее всю с головы до ног.

Маред словно увидела себя его глазами: глухое темное платье, скрывающее формы, дешевые чулки и потертые ботинки, простой узел волос с выбившимися прядями и лицо без малейшего следа косметики, зато в красных пятнах стыда.

– Я гостья тьеды Изабель, – выпалила она, не зная, что еще сказать. – Пустите – или я буду кричать!

– Правда? И что именно? – усмехнулся Оршез или как его там. – Я на вашу невинность не посягаю. А вот вам, дорогуша, придется доказать, что вы не воровка.

– Что? – не поверила ушам Маред, держась за злополучное кресло и пытаясь расправить второй рукой непослушную юбку. – Я ничего не крала!

– А вот это еще вопрос, – подмигнул ей мужчина. – Что вы тут делаете, ну? Быстро говорите!

– Ничего! – вспыхнула Маред. – Я пришла к Изабель! К тьеде Кармайкл! И зашла… поправить платье…

– В библиотеку. За штору, – осклабился Оршез. – Ну-ну, детка… Больше похоже на то, что ты собиралась стянуть что-нибудь. Впрочем, возможно, я и ошибаюсь. Это ведь форма студентки? Ты из этих… благонамеренных девиц? – передразнил он слова указа, рассматривая Маред с каким-то новым выражением, откровенно оценивающим и в то же время задумчивым.

– Не ваше дело, – огрызнулась Маред, ободрившись и сообразив, что ничего по-настоящему плохого ей этот негодяй не сделает.

Она, конечно, не может доказать, что он вор, но и его слова недорого стоят.

А потом Оршез, придя к какому-то мнению, прищурился и вкрадчиво – так ему самому, наверное, показалось – спросил ее:

– Раз уж вы все слышали, дорогуша, не хотите ли подзаработать?

– Что? – вспыхнула Маред, не сразу сообразив, что ей предлагают, а поняв – пришла в ужас. – Я не воровка!

– А кто говорит о воровстве? Просто маленькая дружеская шутка.

– За которую вы хотели заплатить десять тысяч? Хотя не так это и много за семь лет тюрьмы!

– Тихо, дурочка, не кричи, – поморщился Оршез. – И не строй из себя святую невинность. Ты же бедна, как церковная мышь – думаешь, не видно? Подруга Изабель, говоришь? Стоит мне сказать словечко, и ты вылетишь из этого дома да еще заработаешь репутацию шлюхи впридачу. Если я, например, скажу, что ты ко мне приставала и просила денег за услуги.

– Вы… не посмеете, – прошептала Маред, безуспешно пытаясь отступить, но получилось только вжаться в стену.

– Боюсь, что посмею. Или нет, лучше я скажу, что ты не просто приставала ко мне, а соблазнила. И только потом попросила денег. Ты ведь не девица, а? Миленькая вдовушка…

Его взгляд уперся в кольцо на пальце Маред, потом мазнул по груди под платьем, и Маред показалось, что ее погладили грязной липкой рукой. Музыка внизу сменилась мягким плавным ровенто, Маред чувствовала чужой взгляд и не могла даже крикнуть. Горло перехватило, она представила, что придется рассказывать тем, кто прибежит на ее крик. Про деньги, юбку, шторы… И все эти взгляды, недоуменные, презрительные, жалостливо-брезгливые…

– Ну что? Соглашайся. Только подумай, сколько симпатичных платьишек ты сможешь купить на десять тысяч крон. Вылезешь из этого убожества, причешешься, накрасишься и поймаешь нового муженька.

– Пустите… – глухо сказала Маред.

Она напряглась всем телом, готовясь закричать, броситься на мерзкую тварь, сделать хоть что-нибудь, но тут в коридоре послышались голоса.

– Десять тысяч, – прошептал Оршез. – Полновесных новеньких крон. Таких сладеньких, м-м-м… Всего за одну старую монетку! Это даже и не кража, дорогуша. Разве справедливо, что кто-то может блистать на балах, как наша дорогая Изабель, а кто-то ходит в начале лета в ботиночках, которые вот-вот порвутся?

Маред смотрела в темные маленькие глазки, жадно прилипшие к ее лицу. Смотрела – и не могла заставить себя сказать нет. Он говорил мерзости! Отвратительные, грязные, непристойные… И все же это была правда. Она всего лишь хотела заработать немного денег. Две недели не вставала из-за книг, мечтая, как заплатит за квартиру, купит еды и новые туфли, будь они прокляты! А хорошенькая избалованная богачка проиграла ее оплату в триколь! И она-то закончит Университет, получив диплом, который заработала для нее Маред. Диплом, который ей даже не нужен, как не нужны книги ее отцу!

А Маред не станет королевским юристом. Она вообще никем не станет, потому что хочет быть только правоведом, другой судьбы ей не нужно, да вот только и сама она никому не нужна, ни одному человеку на свете. И можно учиться хоть до обмороков – без десяти тысяч за семестр это бесполезно.

«Что же вы со мной делаете? – хотелось ей закричать. – Почему так несправедливо, так обидно и больно жить? Кому-то балы, восхищенные взгляды и весь мир в подарок, а мне мозоли на пальцах, красные от бессонницы глаза и работа с утра до ночи и с ночи до утра. Да и той не дают!»