По закону сломанных ногтей - Елена Лабрус

Телефон было жальче, чем разбитые колени, порванную юбку и сломанный ноготь. Новые гелевые ногти, к слову сказать, тоже обошлись ей недёшево. Но телефон! В нем хранилась вся её жизнь. Её работа, её друзья, её семья. Хорошо, если его подберут работники кафе. Она твёрдо намеривалась потом за ним вернуться. Но вдруг его утащит кто-нибудь из зевак? Эх, ну что она такая тряпка? Она не посмела настаивать, и машина, мягко урча, тронулась с места.

— Тебя как зовут-то?

Его карие глаза в узком зеркале рассматривали её с любопытством.

— Арина, — ответила она. Имя у неё редкое. И он вряд ли его забыл, если знал.

— Мы, случайно, раньше нигде не встречались?

«Значит, забыл!» — сердце разочарованно ухнуло вниз.

— Нет, — уверенно ответила она. — Я бы запомнила.

— Я бы тоже тебя не забыл, — прозвучало многозначительно.

Она опустила голову, чтобы он не видел, как она улыбнулась. Что это было? Неужели он ещё и заигрывает?

— А меня зовут Андрей.

И она чуть не сказала: "Я знаю!"

— Очень приятно!

— Не скажу, чтобы прямо уж «очень», — улыбнулся он. — Но я так рад, что никто серьёзно не пострадал, ты даже не представляешь.

— Не представляю! — сказала она громко, чтобы он наверняка услышал. Но это уже второй раз, когда он её чуть не убил.

Первый раз орудием убийства чуть не стал цветочный горшок, который выпал из окна кабинета физики и приземлился рядом с ней. Всего полметра отделяло её тогда от смерти. С высоты третьего этажа эти несколько килограммов земли в обожжённой керамике могли стать для неё роковыми. Они и стали. Только разбили ей не голову, а сердце. Его светлая шевелюра, что высунулась тогда в окно, конечно, обратила на себя её внимание. Но тогда, в свои шестнадцать, он даже не извинился.

— Упс! — сказал он и смущённо скрылся. И она слышала только громкий смех в несколько голосов.

— Дебилы! — крикнула им Анфиса, подбегая к ней так и стоящей рядом с рассыпанной по асфальту землёй. — Вы чуть человека не убили!

— Ну, так не убили же! — снова высунулся парень.

— Я знаю его, — сказала ей подруга решительно. — Это Савицкий! Пойду сотру его в порошок.

— Да, ладно, Анфис, — отмахнулась Арина. — Ведь и правда, ничего же не случилось.

И под рассказываемые возмущённым голосом Анфисы подробности от этом "козле" Сове, Арина убирала осколки и сметала землю — следы случайного покушения на её жизнь.

Её подругу все звали Анфиса, и только учителя по настоящему — Анна Фисенко. Её прозвище сложили из полного имени — АнФиса. А Савицкого звали Совой не столько из-за фамилии, сколько из-за больших круглых глаз. Тогда они особенно выделялись на фоне его худого смуглого лица и выгоревшей на солнце длинной чёлки. Сейчас он стригся короче, волосы потемнели, но по-прежнему отказывались ложиться волосок к волоску, из-за чего он казался взъерошенным как воробей-забияка.

— Ты там как? — спросил он участливо.

— Нормально, — ответила она, поёрзав на кожаном сиденье, и сморщилась, почувствовав свои разбитые колени.

— Ты потерпи, тут недалеко. Голова не кружится?

— Нет.

Она слышала, как заиграл его телефон. И слава Богу!

Говорить с ним не хотелось. Она вдруг поняла, что он сломал ей жизнь. Она сохла по нему два года. Ходила как тень по его следам. Караулила после школы, чтобы просто увидеть его. Просто пройти за ним до его дома. Она даже подружилась с девочкой, противной, завистливой и заносчивой, но терпела её потому, что она жила в соседнем с ним подъезде. Чтобы иметь возможность дойти с ним до самого его дома и там свернуть в другой подъезд она терпела её дурной характер. Она поступила в Университет просто потому, что он там учился. А он взял и уехал в другой город.

"Почему ты уехал?!" — хотелось ей крикнуть ему сейчас. И хоть Анфиса узнала, что этому поспособствовали его родители, Арине, пять лет промучившийся на ненавистной ей "Экономике" от этого было не легче.

В приёмном покое ожидаемо многолюдно. Им предложили подождать в очереди. Но Сове видимо, претило любое промедление. Сидение на месте, молчание и любое ожидание — это не для него. Он усадил Арину, ещё в машине предусмотрительно стянувшую с себя испорченные колготки и надевшую плащ, чтобы прикрыть рваную одежду, а сам куда-то убежал. Видимо, с кем-то договаривался. И хоть очередь их почти подошла, всё равно с гордым видом он привёл мускулистого врача, который, минуя пару коридоров, привёл их в свой кабинет.

Врач поливал перекисью её кровоточащие царапины. И жидкость пузырилась и больно щипала. Потом он обрабатывал повреждения другой жидкостью, холодной и жёлтой, мазал мазью и крепко бинтовал. И все это время Сова стоял рядом, отвечал на бесконечные звонки, и Арина видела, как задерживался его цепкий взгляд на её обнажённых ногах. Врач даже не просил его выйти, видимо, считая их парой. А Сова и не собирался выходить.

Честно говоря, царапины оказались пустяковыми. Случалось Арине в детстве сбивать колени и посильнее. Но врач честно отработал свой гонорар. И бинтов не пожалел — ноги едва сгибались. Арина с трудом шла и чувствовала себя на собственных ногах как на ходулях.

— Ты не обязан со мной и дальше нянчится, — сказала она в вестибюле. — Просто вызови мне такси.

— О, нет, нет! Ещё как обязан! Родная мать не должна о тебе так заботиться, как я.

И он приобнял её за талию.

— Андрей, это всего лишь царапины!

Она мягко отстранилась. Знал бы он, какими шрамами покрыто её сердце из-за него!

— Ты же, наверно, даже поесть не успела. Я обязан тебя накормить.

— Я успела. И я не голодна. А ещё мне пора на работу.

— Вот я идиот! — Он протянул ей свой телефон. — Предупреди на работе, что задерживаешься по уважительной причине. Наверно, справку надо выписать?

Он оглянулся, намереваясь, видимо, вернуться за справкой.

— Не надо справку! — Арина проигнорировала телефон, схватила его за руку, и он внимательно посмотрел на неё.

Как много она бы отдала за этот взгляд восемь лет назад. Чтобы он вот так вглядывался в её лицо. Тогда он случайно налетел на неё возле детской площадки.

— Что-то я слишком часто вижу этот рюкзак. Сделай милость, не крутись под ногами, — сказал он недовольно.

Анфиса, в конце концов посвящённая в её тайну, попыталась возразить.

— Я сказал, чтобы я вас обеих больше здесь не видел, — и смерил презрительным взглядом Анфису.

С того дня Арина именно так и делала. Скрывалась от него, пряталась. Меняла рюкзаки, цвет волос, одежду. Она превратилась в невидимку. Но перестать его преследовать было выше её сил.

— Ну, как хочешь. — Сейчас он не убрал её руку, а наоборот, даже положил на неё сверху свою горячую ладонь. — Давай, я отвезу тебя домой!