Греховные сны - Хеди Уилфер

— Я сейчас вернусь, простите, — сказала Кандида, вставая и отодвигая вазочку с мороженым.

Она вышла в холл и миновала уже вход в соседний зал, как вдруг стеклянные двери распахнулись, пропуская трех мужчин. В двоих Кандида сразу узнала исполнительных директоров «Гелиоса», а вот третий...

Сердце ее беспомощно дрогнуло в груди. Глаза недоверчиво расширились, а ноги словно приросли к полу...

Это он... Он! Герой ее снов! Ее воображаемое «второе я» воплотилось в реальность! Но как такое возможно? Ведь он — порождение ее собственной фантазии, вымысел. Нет, исключено! Должно быть, привиделось... У нее галлюцинации, не иначе. Верно, выпила слишком много шампанского...

Кандида крепко зажмурилась, досчитала до десяти и вновь открыла глаза. Но фантом исчезать и не думал. Герой ее снов стоял тут, рядом, и, более того, в упор смотрел на нее. Девушке казалось, что кровь в самом прямом смысле слова стынет у нее в жилах, а все ее существо цепенеет от леденящего холода и предчувствия опасности.

Волной нахлынула паника. Кандида пыталась сдвинуться с места — и не могла. Пыталась заговорить — но горло свела судорога. Жуткий, безотчетный страх нарастал. Девушка отчаянно старалась стряхнуть с себя оцепенение, справиться с немотой — все тщетно. С ужасающей уверенностью она поняла, что сейчас потеряет сознание...

Придя в себя, Кандида обнаружила, что лежит на диване в одной из задних комнат ресторана, а Марти и Абигейл встревоженно хлопочут над ней.

— Родная моя, что такое? Что случилось? — испуганно спрашивала Абигейл, считая пульс; врач-профессионал в ней возобладал над обеспокоенной матерью.

Кандида с трудом заставила себя сесть.

— Все в порядке, — заверила она. — Просто голова закружилась. — Потрясение помешало ей рассказать о случившемся. — Простите меня, пожалуйста, — извинилась Кандида и, невзирая на протесты Абигейл, встала. — Видимо, марочное шампанское и впрямь слишком сильно на меня действует, — вымученно улыбнулась она и, пошатываясь, направилась к двери.

Разумеется, Абигейл и Марти ни за что не позволили бы Кандиде снова сесть за руль. О ее возвращении домой в одиночестве речь тоже не шла. В ту ночь девушке суждено было заснуть в той самой комнате, что приемная мать отвела своей выздоравливающей подопечной пять лет назад. Абигейл заботливо подоткнула «доченьке» одеяло и объявила, что надо бы ей пройти медицинское обследование.

— Да я вполне здорова! — запротестовала Кандида. — Все дело в сильном потрясении...

— Потрясение? Что еще за потрясение? — встревожилась Абигейл.

— Мне... мне показалось, что я увидела знакомого. — Во рту у Кандиды вдруг пересохло. — Я, наверное, ошиблась... напридумывала Бог знает чего. Ведь быть того не может, чтобы...

— Так кто это был? Что за знакомый? — не отступала Абигейл.

— Да никто, собственно. Просто я ошиблась, — упрямо повторила Кандида. — Но когда Марти подал ей чашку горячего чая, задрожала всем телом и бессильно откинулась на подушку. — Ох, Абигейл, до чего жутко! — прошептала она, закрывая лицо руками. — Я видела его... мужчину из сна. Он был... — Кандида умолкла и покачала головой. — Знаю, что быть того не может, ведь его просто-напросто не существует, но...

— Ты слишком перенервничала, — заявила Абигейл. — Сейчас я дам тебе успокоительного, ты расслабишься, заснешь, а утром мы все обсудим.

Слабо улыбаясь, Кандида блаженно вытянулась под одеялом. Конечно же старшая подруга во всем права. Она разберется, что к чему.

Абигейл вернулась несколько минут спустя, неся стакан воды и две таблетки. Она бдительно проследила за тем, чтобы Кандида выпила лекарство.

— Простите, что испортила вам вечер, — сонно пробормотала девушка.

Таблетки вскоре начали действовать, снимая нервное напряжение. Теперь Кандида не могла взять в толк, с какой стати повела себя столь странно. Ну, допустим, незнакомец и впрямь слегка смахивал на героя ее снов... Если, конечно, это мнимое сходство не порождение ее фантазии. Кроме того, если хорошенько вспомнить, вымышленный возлюбленный никогда не смотрел на нее так, как незнакомец из ресторана, — с неумолимой, холодной враждебностью в графитово-серых глазах, презрительно и гневно.

Кандида устало смежила веки. И десять минут спустя, когда Абигейл тихонько притворила за собою дверь, она уже спала крепким, безмятежным сном.

— Девочка пережила глубокое потрясение. Должно быть, треволнения вечера пробудили некие давние воспоминания, — сообщила Абигейл мужу, спустившись в гостиную.

— Хмм... А что, если Кандида и впрямь когда-то знала этого человека? — с любопытством осведомился Марти.

— Ну, такую возможность я бы исключать не стала, — согласилась Абигейл. — В конце концов, память ее пока еще восстановилась не полностью. Кандида помнит, как приехала в Энглбери, но не помнит, когда именно. Впрочем, не верится мне, что человек, для Кандиды настолько близкий, как следует из ее эротических снов, оказался бы бесчувственным негодяем и не попытался бы связаться с нею после несчастного случая. Ведь сообщение о происшествии напечатали во всех местных газетах.

— И впрямь невероятно, — кивнул Марти.

А наверху, в своей спальне, Кандида улыбалась во сне и тело ее трепетало в сладостном предвкушении.

— Боже мой, как ты прекрасна! Я сжимаю тебя в объятиях! Но позволишь ли ты и полюбоваться тобою, малютка Кандида? Мне так этого хочется...

Кандида заметно напряглась, едва опытные мужские руки принялись осторожно раздевать ее. Сердце испуганно забилось в груди. Но вот, по мере того как блаженство и восторг вытесняли девичьи страхи, напряжение схлынуло, тело расслабилось, откликаясь на восхищенные похвалы возлюбленного. А он неспешно и бережно — о, как бережно! — снимал покров за покровом, и каждое прикосновение горячих рук дарило ей неизведанное прежде наслаждение.

Он знал, что это — ее первая ночь, ее первое сближение с мужчиной, и успокаивающе уверял, что выбор за ней. Если она попросит, если вдруг передумает, он остановится. Но Кандида уже приняла решение и менять его не собиралась. Ей не хотелось, чтобы он останавливался. Напротив...

Она тихо вскрикнула от восторга. Его прикосновения разбудили в ней жаркое пламя, растревожили чувства, до сих пор запертые где-то в глубинах подсознания, в потайной сокровищнице, ключ от которой был только у него...

Как она его любила, как сильно желала! То, что с любым другим казалось немыслимым, с ним выглядело желанным и неотвратимым... Ее пробирала дрожь желания и страсти. Один его взгляд — и Кандида беспомощно таяла...

В том, как он произносил ее имя, заключалась поэзия куда более изысканная, нежели в бессмертных любовных сонетах. В том, как смотрел на нее, таилась красота более проникновенная, нежели в поэмах и песнях. Кандиду пугала сила своего отклика. Возлюбленный волновал, завораживал и распалял; ей хотелось одновременно смеяться и плакать. Переполняющее ее счастье несло в себе сладостную боль. Благодаря любимому Кандида чувствовала себя бессмертной богиней и в то же время остро ощущала собственную хрупкость и уязвимость, пугающую зависимость от него и его любви, холодела от ужаса при мысли о том, что может его потерять.