Там, где тебя хоронил - Максим Черных

меланхолию. Пока она доставала бутылку, я спросил:

— Скажите, вы бы простили Иуду на месте Иисуса?

— Сложно сказать, он не был человеком. Я всегда была плоха в этом деле. Даже когда прощала, оставалось неприятное ощущение обиды. Хоть и простила человека, но смотрела и понимала — виноват. После измены мужа, долго с ним прожить не смогла. Сначала простила, но поняла, что прощать не для меня.

Через полтора часа почти закончился джин с ромом, и полностью закончились темы для разговоров.

— В итоге ты доволен, что добился всего, о чем мечтал?

— Все это было, чтобы доказать ей, что я не посредственность. Но ей действительно было все равно. Она меня любила, и ей было безразлично сколько чемпионатов мира я выиграл. Я до сих пор чувствую себя виноватым.

— Ей уже все равно. Виноват ты передо мной, но всегда можно исправиться. Что еще делать, как не пытаться исправиться? Поэтому скажи мне, неужели она не оставила тебе записки? Ты правда не знаешь, где ее тело?

Что я мог ей ответить?

Проводив меня до двери, она уже было развернулась и пошла, но резко остановилась, будто что-то вспомнила.

— Оставь ее. Все, что ты можешь сделать для нее — быть счастливым. Поверь мне, это лучший способ уважить ее память. Самобичевание ничем не поможет. Найди себе девушку, поженись, расти детей. Стань лучшей версией самого себя. А ее выбрось из головы, иначе не видать тебе нормальной жизни

***

Метель — настоящее испытание для молодого дерева, однако не самое страшное в эту сказочную ночь. Он стоял с топором в руках, перчатки насмерть примерзли к рукоятке. «Необходимость», — шептал он себе, дрожа всем телом то ли от холода, то ли от злобы на самого себя. Ветви дерева колебались. Оно смиренно ожидало своей участи, дрожа то ли от холода, то ли от страха. Сняв перчатку, он достал клочок бумаги, на нем: несколько слов и в левом нижнем углу — подпись. «Необходимость», — вскрикнул он, занося топор над головой.

***

Я стоял, прислонившись к парте. Учительница помогала исправлять ей проект. Когда отказывался от предложения присесть, я не представлял, что это займет столько времени. Но мне было поровну, я ощущал в себе готовность провести здесь несколько суток, смотря на нее.

Они синхронно обернулись, и я увидел ее лицо…

Глаза нестерпимо кололо, осмотревшись понял, что это был сон. Впервые приснилась она за последние полгода. Я даже и не думал о ней. Видимо, незаметно для меня прошло замещение.

Чтобы встать, мне пришлось убрать руку со своей груди. Раньше я бы не осмелился потревожить ее сон, но сейчас вылез из объятий, не задумываясь. Подошел к окну, луна освободилась от проплывающей мимо тучи, и осветила комнату. Она лежала на кровати. На ногах, в тех места, которые всегда закрывает даже самая короткая одежда, виднелись порезы. Она называет это — self-harm. Говорит, что так сказывается на ней невыраженная агрессия.

Близилась весна, но ночи еще были длинными, тягучими. На небе отчетливо виднелась Большая Медведица, сразу вспомнились наши первые встречи. О чем мы тогда говорили?

— В античные времена был народ, который ходил войной против ветров. Им не нравилось, что он засыпает песком их колодцы. Походит на нынешних людей. Пытаются пойти против биологии, достичь бессмертия. Они хотят эту жизнь? Меня вот тошнит от нее. Ты хотел бы быть бессмертным?

— Я не настолько люблю себя.

Мифы, легенды, истории из жизни, обсуждение вечных проблем — тем для разговора было в изобилие. Тишине не было место в нашей беседе. Что же сейчас? Израсходовали ресурсы. Обычно разменивались замечаниями о проходящем дне, но за день ничего не происходило, и, потому сказать было нечего. Прогулки сопровождались молчанием, пытались прервать тишину, общаясь на темы, которые обсудили уже несколько раз прежде. Чтобы хоть как-то развлечь себя на выходных, пересматривали «Кухню».

Я уже не ждал ее всю неделю. Иногда (стыдно признаться, но это так) я хотел, чтобы она уже побыстрее ушла к себе. Ее же наоборот тянуло ко мне, она хотела все чаще видеться со мной. Приезжала среди недели, планировала переехать ко мне летом.

Забравшись на подоконник, решил дожидаться восхода, который, я думал, будет скоро. Просидеть два часа у окна, перебирая воспоминания; раньше такой способ времяпрепровождения был для меня преступлением. Как? Я не играю уже десять минут? Пока я сплю, кто-то тренируется. Что-то сродни паранойи. Все это в прошлом, теперь можно встречать рассвет, иначе он придет, а никого нет.

Эта ли та вечная любовь о который ты грезил? Никогда ее не забывать? И в итоге что, ты уже не каждый день думаешь о ней?

Небо начинало менять оттенок.

— Ты прав. Я часто про нее забываю, даже фото спрятал.

В конце зимы перед началом рассвета цвета, в которые окрашивается небо, разнообразны.

— Помнишь ли ты ее лицо? Счастливо проводишь время с другой, забыв о главном. Есть вещи важнее твоего счастья.

Многие оттенки, я даже назвать не смогу.

Например?

Вот и первые лучики.

— Память о ней.

Вместо солнце на небо выползла луна, увидев меня, она стремительно понеслась ко мне. Дух перехватило, к смерти я все же не был готов.

— Ты спишь? — Мое спасение. — Как ты оказался у окна?

— Ночью перелез, плохо спал.

— Я заметила, что ты часто поднимаешь руку во сне, будто пытаешь дотронуться до кого-то. Что тебе снится?

Моя рука все еще к ней тянется.

— Не знаю. Я обычно не запоминаю, что мне снится. — Но я догадываюсь, кого она пытается достичь.

После ее ухода у меня не появилось чувство пустоты, теперь я чувствую его, даже когда она рядом со мной.

Мы рассказали друг друга все, что в нас есть. Познавали через друг друга противоположный пол. Не было человека, который бы так меня знал, но все же я не смог открыться ей полностью. Осталась недосказанность, она та и является ключевой.

Я даже себе не до конца могу признаться. Что с меня взять?

— Ты меня любишь?

Приближался конец весны, над городом нависла теплая погода, но не настолько, чтобы пренебрегать куртками, тем более вечер грозил похолоданием.

Мы прогуливались по парку после просмотра какого-то глупого русского фильма. Обстановка манила предаться воспоминаниям. Осенью, когда только познакомились, мы гуляли по этому же парку. Дождавшись закрытия всех аттракционов, мы перелезли через забор и оказались возле большого корабля, где и провели всю ночь. Сейчас бы никто из нас не решился бы на такое беззаконие. И