Бывший нищий - Павел Игоревич Недельсон

– Простите! – наконец выговорил он. – А давно ли?

– Уж лет семь как мы купили у него этот дом. Переехали они, в Петербург, вроде бы. Некогда, некогда, простите. – И она закрыла дверь.

«Как же так? – Думал он. – Не успел, стало быть. Она сказала вроде бы, значит, не знает наверняка, куда он уехал. Надо бы сходить в справочную, и запросить. Может случиться, у них сохранились записи». С этой мыслью он отправился в канцелярию. Там он спросил фамилию, секретарь посмотрела на него с видимым удивлением, и, сказав «Минуточку», ушла куда-то. Возвратившись минут через десять, а то и того более, она сообщила ему, что человек по такой фамилии умер четыре года назад.

– Точно ли? Именно Андрей Петрович?

– Так, сейчас. Вот, да, видите? Написано, Андрей Петрович Зубоскальский, вот. – И она указала ему в бумаге строчку с этой фамилией.

Поблагодарив, он вышел опечаленный, и сел на бордюр. «Что же это? Умер… Труп его, что ли, ходит за мной? Али призрак? Нет, не призрак, я его трогал, чувствовал. Да и не труп, пар шёл из-под шляпы, я видел, значит дышал. А трупы не дышат». Не понимая в корне, кто бы это мог быть, он отправился в харчевню. «Пойду выпью, благо в долг мне наливают».

Сев за свой столик, и уставившись в окошко, по-прежнему грязное и засаленное, он пустился в думы. Кто? Зачем? Для чего? Ничего путного не шло в его голову. Охмелев немного, и поднося последнюю рюмку ко рту, он, выпив уже половину налитого в рюмке, остановился и застыл в этом положении. Чёрный плащ и шляпа с широкими полями смотрели на него возле бубличной лавки. Лица по-прежнему не видно, но он знал, что он смотрит именно на него. Поставив рюмку, и выбежав резко из-за стола, опрокинув стул по пути, он выскочил на улицу. Фигура не исчезла. Решительным шагом он двинулся к господину в чёрном, но на полпути вдруг остановился и пригляделся. Что-то изменилось в господине в чёрном, что-то, что пытался нищий сейчас разглядеть. Да, он углядел – это была враждебность. Вся фигура его стояла как бы в стойке, готовясь к атаке, или что-то в этом роде. Всё было то же самое: та же чёрная шляпа с широкими полями, не по-зимнему натянута на голову; тот же чёрный плащ до земли; всё так же по-прежнему не видно лица его. Но теперь вся фигура источала агрессию, чувствовалось во всей этой чёрной фигуре враждебность, и наш мужичок стушевал. Он вдруг понял, что нужно бы бежать от него, а не идти к нему, и начал пятиться назад.

Люди ходили туда-сюда, день был в разгаре. Нищий шёл задом наперёд, не упуская из виду силуэт чёрного человека, и уже почти теряя его неподвижную фигуру, мужичок наш вдруг побледнел и затрясся: фигура двинулась в его сторону. Не чувствуя ног, и не смотря уже на фигуру в чёрном, он вдруг побежал, сам не зная куда. В беге он то и дело оглядывался, и неизбежно видел движущуюся чёрную тень позади себя, которая приближалась всё ближе и ближе. Он свернул во дворы – тень тоже. Свернул в парк – чёрный плащ за ним. Всюду, куда бы он ни свернул, чёрная шляпа везде мелькала, неизбежно приближаясь.

Наконец, нищий наш, бедный, уставший, свернул на мостовую, на которой он первый раз увидел чёрную фигуру в свете фонарей. Он добежал до середины, где стоял чёрный господин в тот раз, споткнулся и упал лицом о брусчатку, разбив нос и губу в кровь, и перевернулся на спину. Тут он понял: бежать дальше не имеет смысла, фигура была в пяти шагах от него.

– Чего вам? Ну чего же вам? – кричал он хриплым голосом.

Фигура остановилась в шаге от него, и замерла. Никакой враждебности уже не чувствовалось, и лишь взгляд из-под шляпы пристально смотрел на него. Лица по-прежнему не видно, но он знал, куда он смотрит.

– Что нужно? У меня и нет ничего, господин! Всё что было, я потерял в огне, слышишь? – Кричал он как сумасшедший, хрипя и плюясь. – Я не боюсь тебя, я перестал бояться! Я ничего не могу тебе дать, жизнь свою, если только, и та ничего не стоит! На, забирай, забирай! Ну, чего же ты? Молчишь, да? Молчи, паскуда, молчи и вникай: я нищий, слышишь? Нищий я, ничего нет у меня! – Плакал он, в истерике крича, и стуча кулаками себя в грудь. Слёзы лились по его лицу, и от крови из носа и губы, стекали с подбородка кровавые капельки. – Ничего нет.… Всё потерял, всё.… Всё сгорело, вся жизнь и смысл сгорели в том пламени.… Нет ничего… Нищий я!

Фигура вдруг шевельнулась, и сделала жест, который мужичок наш никак не ожидал: чёрный господин протянул вдруг ему руку, и сказал:

– Нет. – Тяжёлым голосом сказал он. – Нет. Ты не нищий, ты – бывший нищий. Пойдём со мной.

Мужичок наш опешил от такого действия, и в нерешительности протянул ему свою руку. Тот схватил его нежно, ласково даже, и помог подняться.

– А куда идти-то, господин? – промолвил он.

– Я покажу. – Басом ответил человек в чёрном плаще и шляпе с широкими полями.

Они двинулись в сторону сарайчика, где ему удалось целых три дня ночевать, с сеном, в тепле, что редко когда удавалось. Идя рядом с чёрной шляпой с широкими полями, он так и не смог разглядеть его лицо, но какое-то чувство, облегчения ли, радости ли, как будто груз уходит постепенно с души его бедной, изорванной, почти погибшей, что-то такое он почувствовал, и сразу понял: господину в чёрном можно доверять. Так и шли они вместе, удаляясь всё далее и далее, и господин тот, в чёрном плаще и шляпе с широкими полями, придерживал под локоть нашего нищего. Бывшего нищего…

***********************

– Как было, говорите вы? Повторите, для протоколу-с, пожалуйста.

– Ну да, так вот, я и говорю же: иду я, значит, по мостовой, а тут этот вот, нищий наш, пьяный, как всегда. Мы все его знаем, приличный был господин, да семья его того, сгорела. Вот и пьёт. Так вот, я и говорю, иду и вижу, как он споткнулся, и лицом оземь. Кровь из носа, губа разбита. Ну, я к нему и говорю: «Матвей Ильич, ну вы чего? Выпили лишнего, бывает. Давайте помогу», ну так я ему руку то подаю, а он кричит, мол, что