К Зверю - Алексей Александрович Провоторов

внимания. Шлем он не снимал, даже оставаясь в одном кожаном переднике на голый торс. На каждый удар я просто делал шаг, пока не оказался достаточно близко, чтобы он почувствовал моё присутствие.

Его кожа казалась свинцовой, клиновидные нащёчники шлема оставляли на виду злой рот, полный железных зубов. Он не слишком-то походил на человека. Не более, чем я. И почти не уступал мне ростом.

— Ты? — взревел он, скорее в страхе, чем в ярости, но перехватил свой молот и размахнулся. И я понял, что он, увлечённый работой, ничего не успел узнать, даже если Хинга послала ему весть.

Пред глазами на мгновение встала картина — молотобойцы Гейр, запах жжёной плоти, брызги крови и тупой грохот уничтожаемого металла.

Гейр. Я отомщу за тот бой. Пусть путь к Башне предстоит ещё долгий.

Я отбил его первый замах, да и второй тоже. Он сражался левой рукой, как делал и всё остальное. Третью атаку я пропустил, и его молот обрушился на моё плечо. Прокл взмыл в сторону мгновением раньше, и страшный удар швырнул меня на колено.

Доспех, кованный этим самым молотом, лопнул, плечо онемело.

Он выпустил молот и отступил.

Молот продолжал держаться в воздухе.

Кузнецу не обязательно касаться своего инструмента, чтобы заставить его работать. Он был мастером, достойным занимать трон Беймиша. Но мне нужно было одолеть его.

Ещё один удар. Панцирь треснул, осколок вонзился мне в бок, и я едва успел прикрыться рукой от удара в голову.

Ворон кружил надо мной, крича. Он мог кричать. Я — нет, даже от боли.

Я ударил мечом прямо по бойку молота.

Я никогда не думал, что мне придётся такое сделать. Инструмент, выковавший Сталь, вроде бы был сильнее. Но Сталь, владычица над всем металлом, имела верховную власть. Я не знал, что получится.

Получился удар страшной силы, меч вывернуло из моих рук, молот отлетел к стене и упал на землю, а я вскочил на ноги и рванулся к Дрейну.

Я свалил его ударом прежде, чем он снова сжал невидимую руку на рукояти молота.

— Где мой конь? — прокаркал ворон, севший на плечо. Я стоял неподвижно, пряча лицо в тени капюшона. Я не любил яркий свет, а огонь в горне пылал ярко.

— Я не скажу тебе, — ответил кузнец. — Я ковал твой клинок с твоей кровью, ковал Горн с твоим именем на устах, ковал подковы Викла… Но я не верну его. Скажу лишь, что, раз Горн у Беймиша, — он помолчал, — то ни меч, ни конь тебе не помогут.

Я поднял Сталь и взмахнул ею, полоснув Дрейна по пальцам левой руки. Не отрубил, но металл скрежетнул по его тяжёлой кости. Бил я точно.

— Где Викл? — рявкнула птица. Её голос казался ещё более недовольным, чем был бы мой собственный. — Отвечай, иначе я начну отрезать тебе их по одному!

— В лесном стойле. Там, где ты первый раз увидел его, — Дрейн зло сплюнул, во рту блеснул металл. Я задумался о том, сколько металла вообще в его теле. Наверное, я плохо изучил их всех, раз в итоге всё так обернулось.

— Пошли, — коротко скомандовал ворон.

Мы покинули двор через задние ворота и углубились в дубовый лес. Я подталкивал кузнеца мечом в спину, подавляя желание размахнуться посильнее и уложить его на месте. Старые, пожженные молниями деревья скрипели на ветру, гром рокотал почти непрерывно. Месяц на небе напоминал улыбку убийцы. Мне искренне нравилась эта ночь и погода. Жаль было только, что я не мог просто насладиться ею. Да ещё и сердце болело.

Мы вышли к низкому строению на внезапно открывшейся вырубке. По углам стояли столбы с железными самострелами и страшными мордами на прибитых щитах.

Дрейн сказал что-то — видно, успокоил самострелы, — и мы подошли ближе.

Викл заржал, радуясь мне. Он был бледен, красные глаза его отсвечивали в темноте, шрамы на ногах чернели нитяными крестами, и железные копыта блестели в полумраке шлифованной сталью.

Мой конь, для которого не существовало непроходимых дорог.

Я вывел его под свет луны. Викл был высок; стальные, как и у кузнеца, зубы поблёскивали в отсветах молний. Он ел всё.

— Хинга говорила, — прошипел Дрейн, сверкая железным языком, — что есть заклятие, способное вернуть тебе силу за счёт твоей крови, взятой для меча, и железа для коня. Для этого ты должен зарубить Викла Сталью и…

Я ударил его в челюсть, располосовав костяшки о стальной язык. Моя кровь потекла по его подбородку, и он лихорадочно стал оттирать её изнанкой фартука. Лёгкий дым поднимался от кожи.

— Ты врёшь, — сказал ворон.

Конечно, он врал. Хинга ничего не говорила ему, иначе он бы ждал меня.

Дрейн зло глянул на меня.

— Я сказал это, чтобы ты зарубил коня, — ответил он наконец.

— Он знает? — Спросил я. — Про меня?

— Да, — сказал Дрейн, отвечая всё тем же взглядом.

Я вынул Сталь и отсёк его лживый железный язык. Ему легче, он просто скуёт себе новый.

Взлетев коню на спину, я взглянул на меч. Линии были извилисты. Никто не знал, чем закончится мой путь, и я собирался выяснить это как можно скорее.

Итак, я обрёл голос, но не Голос, добыл язык кузнеца, вернул своего коня, и теперь мог не беспокоиться о дороге. До тех пор, пока Беймиш не разберётся с Горном окончательно. Он — победившее зло. Я вспомнил крах Солтуорта, последней человеческой надежды. Вспомнил искаженные яростью черты Гейр. Предательское оружие, бьющее в спину. Смятение рядов, грохот заклинаний и свист стрелы.

Я успел тогда сказать два слова. Это меня и спасло.

Но мне было крайне необходимо произнести ещё два. Одним я воззвал бы к Зверю, а вторым… Для этого у меня ещё не всё было готово. Но ночь продолжалась, и я надеялся успеть.

«Он заплатит мне за всё», — подумал я, и понял, что ворон произнёс это вслух. Викл одобряюще всхрапнул. Он любил месть.

Была глубокая ночь, когда мы покинули окрестности Двора Дрейна. Он смотрел нам вслед, молча, конечно. Луна таращилась сквозь рваные облака, словно чужак через занавешенное окно.

Викл нёс меня, безошибочно выбирая дорогу. Мой плащ, цвета тумана и низких облаков, развевался на ветру, и дождь срывался тяжёлыми каплями, но всё время отставал. Серебряная и синяя печаль владела миром, но там, на западе, на краю неба, я видел тонкий тёмный штрих — логово Баута, где он сидел на своём каменном престоле, глядел на мир глазами предателя, а дочь его, цветок Анна-Белл, спала в своей постели.