Любимая жена - Линси Сэндс

– Не получится, – сказала Ганнора. – Все крепко пришито.

Увидев, как мама огорчилась от этого напоминания, Эвелин заставила себя выпрямиться и сказала:

– Думаю, если мы пойдем медленно…

– Ах да, – с облегчением согласилась леди Стротон. – В конце концов, идти не торопясь, более женственно. Давай попробуем еще раз.

Эвелин сделала шаг, затем другой, чувствуя, как от усилий щеки сначала вспыхивают, затем холодеют. Стены вокруг завертелись.

– О нет, милая, стой. – Удерживая Эвелин на месте, леди Стротон задумалась о чем-то, затем решительно повернулась к служанке: – Ганнора, быстро приведи сюда Уэрина и моего мужа.

– Да, леди.

Служанка выбежала из комнаты, а леди Марджери вновь повернулась к дочери. Заметив, как Эвелин шатается, она осторожно отвела ее к комоду.

– Давай, тебе нужно присесть.

– Не могу, – прохрипела Эвелин, сопротивляясь. – Не могу сидеть! Будет только хуже… Пожалуйста! Мне нужен воздух!.. Мне нужен…

Глаза леди Стротон расширились от ужаса.

– Ты синеешь! Рунильда! Окно, скорее! – закричала она. Перекинув руку Эвелин через свое плечо, леди Марджери в панике потащила ее через всю комнату. Служанка, обогнав их, распахнула ставни.

Ворвавшись в окно, порывы ветра теребили занавес на кровати. Эвелин прислонилась к оконной раме, чувствуя, как бриз, вцепляясь в волосы, выбивает пряди из шиньона, тщательно скрепленного Рунильдой. Но Эвелин не волновала прическа: все, о чем она сейчас думала, – это живительная прохлада ветра, обдувавшего лицо. Открыв рот, девушка вдохнула, но легким не хватало места, чтобы за раз принять больше одного крошечного глотка воздуха.

Дверь в комнату резко отворилась.

– Какого черта здесь происходит?!

От звуков грозного голоса женщины замерли. Посмотрев через плечо, Эвелин увидела отца и Уэрина, влетевших в комнату.

– Марджери! Почему так задерживаемся? Сначала Эвелин не спускается, потом ты пропадаешь, Ганнора… – Лорд Уиллем запнулся, увидев дочь, и в ужасе подбежал к ней. – Эвелин? Боже, ты бледная как смерть! Что случилось?

– Все в порядке, просто… – начала леди Стротон, но Эвелин вцепилась пальцами ей в руку.

– Это лишь нервы, отец, – слабо сказала она, затем сделала паузу, ловя ртом воздух. От дикой боли в легких на глаза навернулись слезы. – Я выхожу замуж, покидаю дом. Буду скучать и…

Она застонала, оказавшись в крепких объятиях лорда Стротона.

– О, мы тоже! Милая, ты лучик света в нашей жизни. Мы будем часто навещать тебя, так что… Не могу понять – ты похудела? Тело будто уменьшилось.

Эвелин сдавленно хрипнула в ответ, ухватив отца за тунику и освобождая лицо из его плеча в поисках глотка жизни. Ни носа, ни рта вытащить наружу не удалось – только полные ужаса, огромные глаза, уставившиеся на мать.

– Уиллем, довольно! – вскрикнула леди Стротон. – Ты сейчас задушишь ее!

Отец тут же отпустил Эвелин, и она без сил прислонилась к стене у окна, подставляя лицо ветру.

– А вы уверены, что дело только в нервах? – спросил Уэрин. – Ей, кажется, совсем плохо.

– Да, уверены, – настойчиво повторила леди Стротон. Эвелин застонала. – Как бы то ни было, она не должна в таком состоянии идти пешком. Давай, Уиллем, веди всех туда, а ты, Уэрин, повезешь Эвелин в церковь на своей лошади.

– На лошади? – в один голос переспросили мужчины.

– Пока я заберу ее… Мы быстрее так дойдем! – запротестовал Уэрин.

– Да, – согласился лорд Стротон. – Джервиллы могут подумать, что Эвелин больна или…

– Тогда следует объяснить им, что при королевском дворе появилась мода привозить невест на коне. Это считается очень романтичным, – терпеливо втолковывала им леди Стротон. – И все девушки из лучших благородных семей так делают.

– Правда? – удивленно спросил лорд Стротон.

– Откуда мне знать, если я никогда там не была! – выпалила леди Стротон. – Ты же ненавидишь королевский двор.

– А-а… – Уиллем понимающе кивнул. – То есть ты хочешь, чтобы я солгал?

– Именно так.

– Что ж, отлично. – Ухмыльнувшись, лорд Стротон отправился к выходу.

– Чувствую, за мной должок будет, – пробормотала леди Марджери, но эта мысль, кажется, не особенно расстроила ее. На самом деле настроение Эвелин значительно улучшилось, когда она увидела предвкушение в глазах матери, смотревшей вслед отцу.

Леди Марджери повернулась к сыну:

– Ступай за лошадью, встретимся у входа. – Затем она снова сосредоточилась на Эвелин. – Так… О, ты выглядишь гораздо лучше! – воскликнула она.

Эвелин старательно улыбнулась.

– Мне кажется, я потихоньку привыкаю. Все будет хорошо… если двигаться не слишком быстро.

Она осторожно отошла от окна.

– Думаю, тебе лучше отдохнуть до возвращения Уэрина. – Мать протянула дрожащую руку, будто Эвелин вот-вот собиралась упасть замертво.

– Нет, мне надо удостовериться, что я смогу пройти от его лошади к церкви, – воспротивилась Эвелин, идя вперед, в то время как мать, Ганнора и Рунильда следовали по пятам, готовые поймать ее.

Не успела она сделать и нескольких шагов, как стены вокруг снова пошли волнами – возможно, потому, что в этот раз она потратила слишком много сил на разговоры. Похоже, теперь придется выбирать между речью и ходьбой, а поскольку последнее на данный момент было гораздо важнее, Эвелин лишь на пару секунд остановилась, приходя в себя, затем продолжила путь. Когда она добралась до двери, все облегченно вздохнули.

Эвелин прислонилась к стене и, слабо улыбнувшись трясущимся от волнения женщинам, потянула за ручку. Открыв дверь, она застыла на пороге.

Все в порядке, ничего сложного… Оставалось лишь преодолеть бесконечный коридор и затем лестницу. Плотно сжав губы, чтобы сдержать протяжный стон, рвавшийся наружу при мысли о каждой ступени, Эвелин распрямила плечи и двинулась вперед, чувствуя небывалое спокойствие, держась с одной стороны за мать, с другой – за Ганнору. Рунильда шла сзади, упираясь руками ей в спину. Несмотря на то, что они втроем почти несли ее, она была вынуждена часто останавливаться, чтобы не потерять сознание, и когда Эвелин в очередной раз жадно глотала воздух, на площадке появился Уэрин.

– Почему так долго? Я жду уже… – Он с тревогой посмотрел на них. – Нет, это точно не нервы. Взгляните на Эви! Она же в обморок сейчас упадет!

Он переводил взгляд с одной женщины на другую, безмолвно требуя объяснений, которых Эвелин мечтала не давать. Но, решив, что лучше сделать унизительное признание самой, она как можно быстрее все рассказала, стараясь не ежиться от смущения, не заикаться и не краснеть. Закончив, Эвелин в напряжении ждала ответа, но, к счастью, Уэрин лишь проворчал что-то, затем сказал: