Цена магии - Денис Лукьянов

— А где Лолли? — спросил вдруг волшебник, бегая глазами по палубе.

— Стоит на корме и смотрит вперед, — отатраторил романтик. — Пойдем к ней?

— Эээ, даже не знаю. Может ночью, все же, нам всем лучше поспать?

— Ну вот и скажем ей это.

Ромио вприпрыжку поспешил к девушке, а Инфион, как бы правильно сказать, потащился за ним, из-за чего оказался около Лолли немного позже.

— Ну что, как спалось? — ухмыльнулась девушка. Уголки рта засветились лунным сиянием.

— Прекрасно, просто прекрасно. И, думаю, нужно поспать еще, для закрепления результата. Радует одно — мы хотя бы выяснили, куда плывем, но сколько еще мы будем плыть? Этот вопрос, вроде, так и остался нерешенным.

— Боюсь тебя огорчить, но он уже решен. Притом, позволь мне такое выражение, силами иного порядка.

— Чего?

Лолли тяжело вздохнула.

— Просто посмотри вперед. Или ты еще не проснулся?

Волшебник послушался и направил взгляд прямо. Тот скользнул по морской глади и уткнулся… в ту часть, где спираль суши заканчивалась, завершаясь в одной точке. Но то, что было в той точке, поражало больше.

А был там город. Точнее, при долгом рассмотрении становилось понятно, что это именно город. Сначала в глаза бросалась огромная башня, иглой торчащая, казалось, со дна океана. И наверху этого огромного сооружение что-то искрилось — искрилось не лунным сиянием, а фиолетово-голубым светом, словно потоки магии внезапно стали видимыми и нитями принялись проходить через ушко этой иглы.

Или же, так и было на самом деле.

Судно, несущее гостей из Златногорска, стремительно приближалось к этому великолепию. На воде стали появляться небольшие блинчики от капель дождя, которые сливались с морем в единое целое. Это был не тот дождь, которым обычно любят нагнетать ужас и саспенс, это был самый обычный, мелкий, моросящий дождик, ни на что не намекающий.

Каждые несколько минут город становился все четче и четче, а корабль, сияющий лунным фосфором, приближался все ближе и ближе.

По крайней мере, так это выглядело со стороны моря. Но стоило немного поменять угол зрения, и взору открывалась совсем другая картина. Картина со стороны самого города, которая, строго говоря, была совсем другой.

Огромная драконья пасть, расположившаяся на крыше, выронила каплю воды, напоминающую толику змеиного яда. Пасть эта, правда, была каменной и никогда не смыкалось — архитектор, создававший ее, решил, что водостоки должны быть не только полезными, но и пугающими, а располагаться им должно прямиком на крыше, словно дракон прилег на нее отдохнуть, обернув хвостом (каменный хвост, к слову, на черепице тоже присутствовал). Но вот архитектор этот, видимо, совсем не подумал о том, что ночью такая морда может испугать до потери сознания.

Из каменной пасти вырвалось еще несколько маленьких капель. Вода, что скапливалась на крыше, постепенно собиралась в один дружный ручей и текла вниз, вырываясь наружу.

Темна-синяя ночь одной большой, яркой, контрастной кляксой грохнулась, во всем смысле этого слова, на Сердце Мира. Это была одна из тех ночей, которая не вытягивала буйство красок из окружающего мира, а придавала ему особый, сказочный шарм.

Иными словами, город надел платье цвета полуночи. Платье от самого умелого кутюрье, с многочисленными бирюльками и стразами. А луна, как огромный прожектор на показе мод, заставляла внимание всех и вся припасть к ногам города в ночном одеянии.

Даже легкая пелена тумана, напоминающая скорее вихри сигаретного дыма, не убавляла буйства ночных цветов.

Но туман этот стал серьезным противником для мужчины, который отвлекся на сверкающую точку на уровне моря, что становилась все больше и больше. Главное ошибкой человека, спешащего по своим делам, было то, что он продолжил идти вперед, смотря совсем в другую сторону. А когда мужчина наконец-то повернул голову в нужную сторону, то столкнулся с каменной головой дракона. И, испугавшись, повалился прямо на брусчатку. Если бы действие происходили в комиксе, художник обязательно бы добавил небольшую панельку со звуком, которой издал человек при падении. И написано бы там было, скорее всего, «шмяк».

И то ли родители этого мужчины могли перемещаться по мультивселенной, то ли просто обладали хорошим чувством юмора, раз решили назвать своего сына именно Ш’Мяком.

Мужчина встал, подобрал свой тряпичный саквояжик, который хамелеоном сливался с остальной, темно-синий, как тени в женской косметичке, ночью, и поспешил дальше.

Но был у всего происходящего и третий угол обзора, самый неожиданный.

Черная фигура, словно выжженная на полотне мироздания, наблюдала за ночью из окна башни, что возвышалась в центре города. Окно это было выше человеческого роста, и через него открывался вид на все, что происходило внизу. И все, что было там, казалось миниатюрным, словно фабрика микроорганизмов. Но все это было внизу…

Гуталиновый силуэт отошел от окна, двинулся куда-то, а потом взял с небольшого столика несколько газет, среди которых был и свежий «Сплетник Златногорска».

И человек принялся читать, собирая в своей голове картину…

Под покрывалом ночи с причалившего корабля начали выгружать большие коробки.

Инфион аккуратно спустился с палубы и, прищурившись, чтобы не налететь на матросов, бегающих с ящиками, сделал несколько шагов по причалу.

— Не проще бы было причалить днем? — за скрипом досок послышался голос Ромио. — Луна, это, конечно, хорошо, романтично — но при свете дня…

— При свете дня всех бы повязали, — вздохнул волшебник, еще раз удивляясь своеобразному мышлению романтика. — Это контрабанда, если ты еще не забыл.

Инфион сделал несколько шагов с такой аккуратностью, словно под ногами были не доски, а бочки с динамитом. Таким же образом наверняка ходил по новой земле Колумб, опасаясь кануть в небытие, просто наступив не туда. Но работнику Бурта, помимо всего прочего, приходилось разгребать руками тоненькую пелену тумана, которая просвечивалась под напорами лунного света, как мокрая футболка на… девушке или мужчине, подумайте, что будет для вас привлекательней.

— Я и забыл, что в них эта ваша карамель, — вздохнул уже дважды «неместный» и ступил на абсолютно новую для себя сушу. В отличие от Инфиона, двигался он задорно и уверенно, словно всю жизнь прожил в Сердце Мира. Впрочем, так же он вел себя и в Златногорске. Но наткнись на романтика любой местный житель в столь поздней час, сразу стало бы ясно, что Ромио — неместный. И, притом, дважды неместный. Простое арифметическое уравнение показало бы, что, становясь дважды «неместным», романтик становился вдвойне… ну, скажем, чудней. Да, хорошее слово. Ударение, конечно же, поставьте сами.

— Что-то ты постоянно где-то витаешь. Может, побочные эффекты от крема? — Лолли увернулась от нескольких матросов, избежав никому не нужных столкновений. Коробки, казалось, не кончались.