Орхан - Роберт Ирвин

У нее были большие глаза и темные вьющиеся волосы, выбивавшиеся из-под замысловатого головного убора из золотой и серебряной филиграни.

– Красивое имя, – продолжала она. – Ты так не считаешь? Это значит «Соловьи».

Орхан попытался нежно приподнять ее с пола, но она воспротивилась.

– Сначала скажи, что у меня красивое имя. – Она надула губы.

– У тебя красивое имя. А теперь поднимись и сядь рядом.

Она неохотно села на кровать. Вновь Орхан попытался было притянуть ее к себе. Хотя у нее не хватало сил, чтобы сопротивляться, она все же запротестовала:

– Не так быстро! Ты похож на зверя из чащобы. Так со мной обращаться нельзя.

– Я обращаюсь с тобой как хочу. Я – твой султан.

И Орхан прижался к ней, а его набухающий член – к ее бедру. Ему захотелось зарыться в Анадиль. Его руки обшаривали ее тело в поисках способа снять с нее одежду, но она с надутым видом продолжала ерзать под его руками, и, хотя ее желтое шелковое платье с непривычными застежками и крючками было достаточно тонким, чтобы Орхан сумел его с нее сорвать, ее защищало еще и нечто вроде украшенных драгоценностями доспехов. Талию охватывал пояс из продырявленных монет и амулетов, а на груди висели тяжелые, многослойные ожерелья.

– Не спеши! Ты как будто женщины никогда не видел! – Тут, сообразив, что говорит, она прыснула со смеху. – Ну конечно, в Клетке ведь женщин нет! Для такого, как ты, тело вроде моего – незнакомая территория… Пусть так, но, если ты прождал меня пятнадцать лет, еще пара часов флирта – сущий пустяк. Ты должен мне угодить.

– Нет, это ты должна мне угодить. Я – твой султан, – продолжал настаивать Орхан.

– Как раз наоборот. Иначе я буду несчастна и сделаю несчастным тебя. Подчиняться наложнице – не позор для султана, если он ее вожделеет, ибо такова особенность возвышенной любви. Во всяком случае, я вижу, что уже тебе угождаю. – Она указала на выпуклость у него между ног. – Что это там у тебя? Он очень большой, правда? Быть может, он такой большой потому, что я ему нравлюсь?

Орхан кивнул.

– Я довольна тем, что нравлюсь ему. А всему остальному я тоже нравлюсь?

Он кивнул. Хотя ее наивные вопросы вызывали у него почти невыносимое раздражение, запах Анадиль, вкрадчивый и горький, околдовывал его и заставлял подчиняться, так что она могла бы заполучить все, чего желала, сумей он только овладеть ею.

– Ну, тогда улыбнись… И тебе придется научиться правильно говорить, а не просто качать головой. Думаю, придется научить тебя, как следует разговаривать с наложницей. Ты так невинен – право же, совсем еще мальчик! Но бояться меня не надо. Ты должен просто сказать, что я привлекательна и какие части моего тела тебя особенно привлекают.

– Ты самая красивая женщина, которую я когда-либо видел.

Со стороны Орхана это не было большой уступкой. Разглядывая Анадиль, он был поражен болезненным цветом ее лица и уязвимостью нежных рук. Кончилась бы только игра в вопросы и ответы, и тогда он сумел бы овладеть всеми мягкими, пленительными изгибами этого прелестного создания. Хотя Анадиль не велела ему бояться, он все еще чувствовал нечто пугающее в сверхъестественности ее красоты, которая была сродни источнику страха. Анадиль казалась ему пришельцем из другого мира.

– Ну что ж, для начала неплохо. А теперь, если ты уберешь с меня свои руки, я для тебя разденусь.

Отойдя от кровати, Анадиль остановилась, дабы сбросить на мраморное возвышение каскады золота, серебра и меди, а за ними – желтое платье. Через считаные мгновения она уже стояла перед Орханом нагая. Потом она повернулась спиной и, глядя через плечо, сказала:

– В гареме мы, девушки, любим перед сном почитать.

Анадиль подошла к пюпитру и вернулась к кровати с книгой. Присев рядом с Орханом, она раскрыла книгу у себя между бедрами.

– Она называется «Душистое поле боя, или Вопросы, заданные смуглой девушке белым султаном», – сказала Анадиль, с трудом разобрав по буквам слова.

Она принялась перелистывать страницы. Книга была иллюстрирована. Они стали вместе разглядывать мелкие изображения женщин, окруженных рвами и крепостными валами, мужчин, идущих на приступ с таранами и длинными, снабженными крючками орудиями, и ярко раскрашенных облаков дыма, плывущих над полями, усеянными цветами и трупами. В шатких с виду замках мужчины и женщины встречались друг с другом в рукопашном бою. Имелись в книге и сложные планы золотого и черного цветов с указывающими направление стрелками и схематичными флажками. На последней странице был изображен мужчина, сплошь золотого цвета. Перед ним стояла на коленях одна женщина, уткнувшаяся лицом ему в пах, из-за его плеча, стоя у него за спиной, выглядывала другая, а сам он свирепо скалил зубы – серебристый блик на золотистом лице. Дойдя до этой картинки, Анадиль принялась торопливо листать страницы в обратном направлении.

– Вот, – сказала Анадиль, тяжело привалившись к Орхану, – «Глава о необходимости хороших умственных способностей», а это – «Раздел о том, как именовать части тела».

Одна рука перемещалась по странице, отмечая место, где читала Анадиль. Другой рукой она поглаживала свои груди.

– Как они называются?

– Это груди, – ответил Орхан, не сумев скрыть раздражения в голосе.

К его удивлению, Анадиль дала ему несильную пощечину.

– Так их называют только простолюдины. Это мои луны. Таков язык любви и поэзии. Смотри, в книге так и сказано. Ты должен практиковаться. Скажи: «Я люблю твои полные луны».

И она принесла их в жертву поцелуям.

К тому времени, поскольку Анадиль уже сунула руку ему под халат и шарила у него между ног, у Орхана не оставалось сил для отказа. Хотя он и считал ее забавы нелепыми, еще пару минут ее можно было побаловать. Он готов был ползать по льду, лаять и служить, как пес, лишь бы только она даровала ему то, чего он страстно желал. Ее мягкие груди были увенчаны нежными сосками.

– Я люблю твои полные луны, – покорно повторил он и поцеловал их.

– А что это у тебя между ног?

– Мой член.

Она подняла руку, которой шарила у него между ног, и опять дала ему пощечину:

– Это очень грубо. Мне было бы стыдно так его называть. Мы в гареме зовем его голубком, иногда – одноглазым мужчиной, иногда – веткой цветущей вишни, а порой и веткой плакучей ивы. У него много названий. Они приводятся в книге.

Потом она уронила книгу на пол и, наклонившись над Орханом, мягко втолкнула свой язык ему между губ. После поцелуя она немного отодвинулась и, снова высунув язык, указала на него пальцем:

– А это мы как называем?

– Не знаю и знать не хочу.

– Мы зовем его веткой коралла, или гадюкой, или медовой ложечкой. Но я вижу, что тебе не терпится начать. Тогда всего один, последний урок, запомни только еще одно слово. – Она повалилась спиной на кровать и ткнула пальцем себе между ног. – Не желаешь ли узнать, как называется это?