Затмение - Рагнар Йонассон

Сам же Хлинюр в последние месяцы, после того как стали приходить эти чертовы письма, был не в состоянии справляться с серьезными задачами.

– Ты начал терять целеустремленность, – как-то сказал ему Томас, еще в начале года.

Они тогда оба дежурили и вместе пили кофе в буфете полицейского участка. Хлинюр знал по опыту, что Томасу порой свойственно говорить без обиняков. Тем не менее Хлинюр чуть не подпрыгнул от неожиданности. Он не понимал, откуда дует ветер. Они только что обсуждали текущие дела. За окном, судя по всему, было холодно и зябко, то же самое можно сказать и о буфете в их отделении, тут мало что радовало глаз. В мойке несколько грязных чашек, никто не удосужился помыть, рядом с кофеваркой две открытые пачки шоколадного печенья. На столе старый календарь, который выпустил какой-то столичный банк в период экономического подъема; его не стали выкидывать, оставили в качестве сувенира.

Хлинюр посмотрел на Томаса и переспросил:

– Терять целеустремленность? Что ты имеешь в виду?

Хотя он и сам знал, что тот имеет в виду.

– Ты теряешь интерес к работе. Иногда выглядишь отрешенным, словно думаешь о чем-то своем. А кроме того, ты стал не таким исполнительным, как раньше, – резко бросил Томас.

– Я постараюсь собраться, – пробормотал Хлинюр.

– Что-то случилось?

– Нет, – ответил он, надеясь, что Томас не станет доискиваться до правды.

И тот оставил все как есть. А в целом он уже и так знал, что происходит. Разумеется, Хлинюр стал терять целеустремленность.

Первое электронное сообщение пришло чуть больше года назад, и это было как гром среди ясного неба. Хлинюр сидел в кровати с ноутбуком. Он жил в новой квартире, старые дома, где скрипела каждая половица, ему не нравились. В квартире же он чувствовал себя более или менее сносно. На самом деле она была больше, чем ему требовалось, и одну комнату он использовал как кладовку. Там стояли коробки с книгами, в которые он никогда не заглядывал, DVD, которые он никогда не смотрел, и одеждой, которую он уже не носил. Все это он привез с собой с юга, когда решил принять предложение о работе в Сиглуфьордюре.

Он вырос в Коупавогюре, был младшим из трех братьев, мама поднимала их одна. Днем она трудилась в мэрии города, а вечером бралась за любую подвернувшуюся работу, в основном за уборку. Хлинюр видел ее редко, в основном до смерти уставшей, когда она сидела за ужином с тремя сыновьями в большом многоквартирном доме. По понедельникам они всегда ели пикшу, это Хлинюр хорошо помнил, еда только домашняя – на полуфабрикаты не было денег. Семья вообще не могла позволить себе никакой роскоши.

Отец бросил мать вскоре после рождения Хлинюра. Позже сын узнал, что тот был хроническим алкоголиком, в запоях часто где-то пропадал, а после его рождения ушел из семьи насовсем. Завел себе подружку в Западных фьордах; когда не пил, брался за разные работы на море и на суше, в Рейкьявик приезжал редко. Мальчики росли без отца. Прожив на западе несколько лет, он однажды заснул мертвецки пьяным и больше не проснулся, тело исчерпало свои ресурсы. Мама почти год не говорила сыновьям о кончине отца, и на похороны они не ездили. Хлинюр неясно помнил тот день, когда она все-таки сообщила им эту новость. Старшие братья приняли печальное известие ближе к сердцу, чем Хлинюр. Постепенно стали винить его в трагической судьбе отца. «Папа ушел из дома, когда ты родился», – все чаще слышал он в свой адрес. Хлинюр так и не стал другом своим братьям – они объединились против него. Мама была слишком занята тем, чтобы сводить концы с концами, и ничего не замечала. Хлинюр не решился бросить вызов братьям, вместо этого он направил гнев и ненависть на тех своих соучеников, которым легко было нанести удар. Травля и насилие – он стал большим специалистом по плохому обращению с теми, кто слабее. И вот теперь пришло время расплаты за прошлое. Хотя еще в гимназическом возрасте он раскаялся в своих поступках. Гнев постепенно отпустил его; он стал испытывать сочувствие ко всем, с кем плохо обошелся, осознав, какие негативные последствия имели его поступки для невинных людей. Однако сначала никаких действий он не предпринимал, чтобы искупить старые грехи.

По окончании гимназии он уехал из дома и поступил в школу полиции, потом служил в разных уголках страны, в том числе и в Рейкьявике. Потеряв работу в столице в связи с сокращением, получил назначение в Сиглуфьордюр. Отношений с семьей практически не поддерживал; мама по-прежнему работала в мэрии Коупавогюра, но теперь не на полную ставку, она тоже стала жертвой сокращений. С братьями Хлинюр встречался, только когда бывал в столичном регионе и мама приглашала всех детей на обед; впрочем, случалось это редко, не чаще пары раз в год. Хлинюр смирился с таким положением вещей, с тем, что имел мало общего со своей семьей.

В Сиглуфьордюре он обрел пару-тройку хороших друзей, но вечера в основном проводил один перед телевизором, а сэкономленные деньги тратил на путешествия. В последний раз они с приятелем ездили в Англию на концерт, до этого – на матч английского чемпионата по футболу. За свою жизнь Хлинюр встречался с несколькими женщинами, в основном когда был помоложе и жил на юге. Сейчас у него имелась подруга в Сойдаркрокюре, работала там в школе, но сама была родом с юга. Время от времени они встречались. Обычно он сам к ней ездил – она редко приезжала в Сиглуфьордюр. Иногда заскакивал в Крокюр к вечеру, когда не дежурил. Ехал обычно очень быстро, между грандиозных гор, вдоль величественного фьорда, в зловещей вечерней тьме – зимой и в красивом вечернем свете – летом. Смотрел на острова во фьорде, на одинокую скалу, Старуху, – она по-прежнему возвышалась у острова Драунгей, хотя другая скала, Старик, уже давно исчезла в водах фьорда. Рассуждал, кому из них досталась худшая судьба: старику, которого уволокло к себе море, или оставшейся на берегу старухе.

Однако не любовные дела беспокоили Хлинюра в эти дни. Его ум целиком занимали проклятые электронные письма. Он не мог не думать о прошлом. Плохо спал по ночам, иногда лежал совсем без сна, мучаясь от уколов совести. Он давно уже удалил первое сообщение из почтового ящика. Не стал на него отвечать и постарался о нем забыть. По адресу нельзя было определить отправителя; этот адрес завели на бесплатном зарубежном хостинге только для того, чтобы его запугать.

Ему нужно было отследить письмо, но в то же время он не хотел этого. Хлинюр точно знал – или считал, что знает, – почему получил такое сообщение, и не мог допустить, чтобы о нем узнали коллеги. К тому же он надеялся, что на этом все и закончится. Одно электронное письмо, чтобы его немного встряхнуть.

Но он ошибся. Первое письмо пришло годом ранее, в воскресенье, 10 мая, ровно в полдень. Следующее – чуть больше двух месяцев спустя. С того же адреса, что и раньше, без подписи. Тот же самый текст.

На этот раз он не удалил сообщение, а напротив, регулярно просматривал его на работе и дома как напоминание о своих жестоких поступках.

Хлинюр злился на себя за те грехи, которые совершил в прежние дни. Прилагал все усилия, чтобы искупить их, и в частности, слил информацию о полицейском расследовании бывшему однокласснику, который в свое время стал его жертвой. Однако он предчувствовал, что когда-нибудь настанет день, когда действительно придется платить по счетам, – и такой день, похоже, настал. Сообщения продолжали приходить – всегда один и тот же текст. Он все их хранил и часто перечитывал, исполненный презрения к самому себе.