Дом без ключа - Эрл Дерр Биггерс

– Простите! Но цилиндр на Гавайских островах… ха-ха-ха!

Джон гордо выпрямился. Что это значит? Молодая девушка смеялась над ним, над Уинтерслипом? И вдруг чувство какой-то праздничной шаловливой беззаботности охватило его. Вместо того, чтобы обидеться на свою соседку, он схватил картонку с цилиндром и швырнул ее за борт. Картонка неохотно опустилась в воду. Несколько человек из толпы пододвинулось к ним. А вдруг этот сумасбродный господин выкинет еще какую-нибудь штучку!…

– Ну, наконец-то разделался с ним! – проговорил Джон.

– Зачем вы это сделали? – с укором произнесла девушка.

– А зачем он мне? Эта проклятая картонка все время стесняла меня. Теперь нам не надо ждать носильщика, я могу помочь вам нести вещи…

– Благодарю вас, я сама! Знаете, я чувствую себя виноватой. Как это странно. Пора сходить… Прощайте! – С этими словами девушка направилась к мосткам.

– Будьте добры, только на одну секунду! – вскричал Джон. – Я надеюсь, я был бы очень рад…

Но толпа уже разъединила их. Он увидел только ее улыбавшиеся черные глазки, еще момент – и девушка скрылась из виду так же безвозвратно, как его картонка с цилиндром.

Через несколько минут Джон Уинтерслип сошел на берег в Сан-Франциско. Не успел он пройти и нескольких шагов, как к нему через толпу протискался шофер-японец, узнавший в нем сразу жителя восточных штатов, и к которому он был послан с поручением от Роджера Уинтерслипа.

– Мистер Роджер Уинтерслип, – вежливо доложил японец, – к сожалению, не мог приехать встретить мистера Джона Уинтерслипа, но просит его через час пожаловать к нему в контору.

Джон проехал в дом Роджера на Ноб Хилл, принял ванну, переоделся и к назначенному сроку был в конторе Роджера. Его родственник оказался низеньким, цветущим мужчиной лет пятидесяти. Ласково приветствовав Джона, он повел его завтракать в один из известных клубов Сан-Франциско.

– Ну, как тебе нравится город? – спросил Роджер.

– Я уже влюбился в него! – просто ответил Джон.

– Да? – Лицо Роджера осветилось улыбкой. – Да, этот город не может не нравиться. История его коротка, но чревата событиями. Сравни его с другими городами, ну, скажем, с Лос-Анжелесом. Наш Сан-Франциско…

И Роджер сел на своего любимого конька.

– Писатели, – сказал он в заключение своей длинной тирады, – любят сравнивать города с женщинами. Сан-Франциско – это женщина, о которой нельзя слишком много рассказывать в кругу своей семьи. Не потому, чтобы она не была вполне пристойна – нет, но ее чулки чуточку тоньше, смех чуточку звонче, чем это допустимо в обществе – и люди не поймут ее. Кроме того, воспоминание о ней слишком приятно, чтобы его часто можно было воскрешать в своей памяти… Ах, чуть не забыл! Мой кузен Дэн Уинтерслип из Гонолулу просит тебя исполнить одно поручение.

– Меня?! Вот странно!

– Да. Такое доверие должно тебе льстить. Впрочем, его ты можешь выполнить только с наступлением темноты. А теперь я поеду показывать тебе город.

Через несколько часов Джон, опьяненный впечатлениями, сидел с Роджером в каком-то шикарном варьете и смотрел на сцену.

– Послушай, Джон! – обратился к нему Роджер. – Почему бы тебе не переехать сюда в Сан-Франциско? Вступай ко мне в дело, я ведь уже начинаю стареть…

– Не могу! Моя невеста Агата Пакер ни за что не согласится расстаться с Бостоном.

– Вот как! А ведь настоящая жена едет с мужем куда угодно. Значит, я несколько ошибся в тебе.

– В каком смысле?

– Видишь ли, в прежние времена Уинтерслипы были тем материалом, из которого выковывались пионеры. Уинтерслипы не увлекались мишурой цивилизации. В один прекрасный день они двигались в путь и исчезали на горизонте. Они умели жить полной жизнью. Впрочем, ты принадлежишь к другому поколению. Тебе не понять этого.

– Почему?

– Потому, что тебя, по-видимому, удовлетворяет тихая размеренная рысь. Тебе не знакомы непонятная тревога, внутреннее волнение, жажда деятельности и борьба… Бывало ли с тобой, чтобы ты не пошел спать из-за какого-нибудь пустяка, ну, скажем, просто потому, что ты молод и луна освещала берег, омываемый ночным морем? Приходилось ли тебе лгать, чтобы защитить, в сущности, недостойную женщину? Приходилось ли тебе объясняться в любви… гулящей девке?

– Конечно, нет! – с гордым возмущением ответил высоконравственный бостонец.

– Бродил ли ты когда-нибудь по темным подозрительным улицам чужого города? Дрался ли ты с судовым офицером просто на кулаках, осыпая его градом ударов? Подкарауливал ли ты когда-нибудь из-за угла своего врага и затем хватал ли его за глотку? Бывало ли с тобой…

– Знаешь, человек, о котором ты мне рассказываешь, не возбудил бы во мне особенной симпатии, – прервал его Джон.

– Вполне согласен с тобой! Но я привел тебе события из моей жизни. – Роджер не сводил глаз с лица Джона. – Д-да… Значит, я ошибся в тебе. Ты – пережиток пуританской эпохи.

Джон хотел дать ему отпор, достойный настоящего бостонца, но варьете было так красиво и уютно, музыка так ласково-чарующа, женщины так обаятельны и прекрасны, что Джону не захотелось портить себе настроение. И только один вопрос мелькнул в его голове: не издевается ли над ним его пожилой родственник, умудренный житейским опытом!…

В одиннадцать часов вечера они вышли из варьете лучшими друзьями. В автомобиле Роджер зажег электрическую лампочку и подал Джону письмо.

– Мне передал его третьего дня младший офицер с «Президента Тайлора», – прибавил он.

Джон стал читать письмо, написанное торопливым нервным почерком:

«Милый Роджер!

Ты и тот молодой человек, который по пути к нам остановится в твоем доме, можете оказать мне большую услугу. Прежде всего передай Джону мой привет и скажи ему, что я буду очень рад видеть его у себя.

Теперь перехожу к моей просьбе. У тебя есть ключ от моего дома на Решшиэн Хилл. Лучше поезжай туда вечером, когда там нет управляющего. Свет выключен, но в буфете есть свечи. В кладовке на чердаке стоит старый коричневый чемодан. Если он замкнут, – сломай замок. В нижнем отделении ты найдешь деревянную шкатулку, окованную медью. На ней инициалы Т. М. В.

Тщательно заверни ее и унеси. Пусть Джон спрячет ее в своих вещах и как-нибудь ночью, на полпути к нам, выбросит ее за борт. Скажи ему, что никто не должен этого видеть. Когда шкатулка будет в твоих руках, пошли мне шифрованную телеграмму и попроси Джона также послать мне телеграмму после того, как эта вещь опустится на дно Тихого океана. Тогда я буду спать спокойнее.

Роджер! Об этом никому ни слова! Ни одной душе! Ты понимаешь? Мертвое прошлое иногда нуждается в посторонней помощи для погребения своих мертвецов.