Ураган. Книга 1. Потерянный рай - Джеймс Клавелл
Шрифт:
Интервал:
– Ну давай же, черт возьми! – пробормотал кто-то.
Да уж, подумал Лочарт, пряча свою тревогу.
В Ширазе улетавшая группа из двух пилотов и двух механиков, которых они подменяли, торопливо помахала рукой на прощание и бегом бросилась к 125-му – восьмиместному двухмоторному реактивному самолету, который их компания использовала для перевозки пассажиров или специальных грузов, – тому самому, на котором прилетели сюда через залив из международного аэропорта Дубая, возвращаясь после месячного отпуска, Лочарт и Джордон – из Англии, Жан-Люк – из Франции, а Родригес – с сафари в Кении.
– Черт, куда это они так торопятся?! – спросил тогда Лочарт, глядя, как маленький самолет закрыл дверцу и покатил прочь.
– Аэропорт до сих пор так и работает только частично, все бастуют, но ты не беспокойся, – ответил Скот Гэваллан. – Им просто нужно успеть взлететь, прежде чем этот въедливый сукин сын – во всякой дыре затычка, – который сидит в диспетчерской вышке и мнит себя даром Господа иранской службе управления полетами, отменит их разрешение на взлет. Нам бы тоже лучше сматываться отсюда побыстрее, пока он и нас не начал мочалить. Грузите свое хозяйство.
– А как же таможня?
– Все еще бастует, старина. Вместе со всеми остальными. Банки тоже закрыты. Ладно, через неделю-другую все образуется.
– Merde![3] – выругался Жан-Люк. – Французские газеты пишут, что Иран – это полная катастрофа: с одного бока Хомейни со своими муллами, армия готова устроить переворот хоть завтра, коммунисты всех раскачивают, заводят до упора, правительство Бахтияра бессильно, гражданской войны не избежать.
– Да чего они там во Франции знают, старина, – мимоходом заметил Скот Гэваллан, помогая им перетаскивать вещи в вертолет. – Фран…
– Французы-то знают, mon vieux[4]. Все газеты в голос твердят, что Хомейни с правительством Бахтияра никогда дел иметь не будет, потому что Бахтияр ставленник шаха, а всем, кто связан с шахом, конец. Крышка. Этот старый факир-огнеглотатель уже сто раз говорил, что не станет работать ни с кем, кого назначил шах.
– Жан-Люк, три дня назад в Абердине я виделся с Энди, – сказал Лочарт, – и он настроен оптимистично: мол, теперь, когда Хомейни вернулся, а шах сбежал, в Иране все скоро опять придет в норму.
– Во, слыхал? – просиял Скот. – Уж если кто и знает, так это Старик. Как он там, Том?
Лочарт ухмыльнулся в ответ:
– Отлично, все такой же неугомонный. – (Энди они называли Эндрю Гэваллана, отца Скота, президента и исполнительного директора компании «С-Г».) – Энди говорил, что у Бахтияра армия, флот, ВВС, полиция и САВАК, так что Хомейни придется как-нибудь договариваться. Иначе – гражданская война.
– Господи, – пробормотал Родригес, – а какого черта мы тогда вообще назад приперлись?!
– Деньги.
– Bullmerde![5]
Все рассмеялись: Жан-Люк был убежденным пессимистом. Потом Скот заметил:
– Да какая, к дьяволу, разница, Жан-Люк?! Нас ведь здесь пока еще никто ни разу не трогал, а? При всей этой кутерьме нас по-настоящему никто не пытался достать. Все наши контракты – с «Иран ойл», а это правительство, будь там Бахтияр, Хомейни или Генерал Кто Угодно. Не важно, кто у власти, им всем нужно скорее возвращаться к нормальной жизни. Любому правительству нефтедоллары нужны будут до зарезу, так что без вертолетов им не обойтись, без нас им не обойтись. Черт возьми, не идиоты же они!
– Нет, но Хомейни – фанатик, и ему на все наплевать, кроме ислама, а нефть – это не ислам.
– А как же Саудовская Аравия? Эмираты, ОПЕК тот же, ну? Они ведь мусульмане, а цену каждому баррелю знают. Да черт с ним, со всем этим, лучше послушайте! – Скот широко улыбнулся. – «Герни авиэйшн» ушла со всей территории гор Загрос и полностью сворачивает деятельность в Иране. Под ноль!
Это привлекло внимание каждого из них. «Герни авиэйшн», огромная американская вертолетная компания, была их основным конкурентом. Если «Герни» уйдет, работы прибавится вдвое, а все иностранные сотрудники «С-Г» в Иране получали зарплату по премиальной системе, которая была привязана к доходности иранских операций.
– Это точно, Скот?
– Точно, Том. У них с «Иран ойл» по этому поводу столько крику было, что только держись. В конце концов «Иран ойл» им говорит: ладно, хотите уходить – уходите, но все вертолеты переданы по лицензии нам, так что они останутся и все запчасти! Ну, «Герни» им и говорит: да подавитесь вы! Закрыла свою базу в Геше, все вертолеты законсервировала и отчалила.
– Я в это не верю, – покачал головой Жан-Люк. – У «Герни» по контрактам здесь должно быть полсотни машин, даже они не могут себе позволить просто взять и списать такое их количество.
– Все равно мы на прошлой неделе уже три рейса сделали, которые раньше обслуживала исключительно «Герни».
Жан-Люк перебил ликующие возгласы:
– А почему «Герни» вдруг ушла, Скот?
– Наш бесстрашный вождь в Тегеране думает, что у них духу не хватило, не выдержали давления или не захотели упираться. Если разобраться, Хомейни свою злобу изливает в первую очередь именно на Америку и американские компании. Мак-Ивер считает, что они спасают, что можно спасти, а для нас это просто здорово.
– Мадонна, если они не смогут вывезти свои вертолеты и запчасти, влипнут по самую макушку!
– Нам-то что гадать, зачем да почему, старина, наше дело простое: бери да летай. Если упремся и не сдвинемся с места, получим все их контракты и заработаем вдвое больше в одном только этом году.
– Tu en parles mon cul, ma tête est malade!
Они все захохотали. Даже Джордон знал, что означала эта фраза: «Скажи это моей заднице, голова-то болеет».
– Не переживай, старина, – сказал Скот.
Лочарт убежденно кивнул. Он стоял на площадке, горный холод до него еще не добрался. Энди и Скот правы, скоро все опять станет нормально, должно стать, думал он. Английские газеты тоже были убеждены, что теперь ситуация в Иране быстро нормализуется. Если только Советы открыто не вмешаются. А их предупредили. Так что в Иран не полезут ни американцы, ни Советы, и иранцы теперь смогут сами и по-своему улаживать свои дела. Это правда: кто бы ни пришел к власти, им срочно понадобятся стабильность и доходы, а это означает нефть. Да. Все будет хорошо. Она в это верит, а если она верит, что все будет чудесно, как только шаха свергнут, а Хомейни вернется, то почему бы и мне в это не верить?
Ах, Шахразада, как же мне тебя не хватало этот месяц.
Из Англии позвонить ей было невозможно. Телефоны в Иране и так никогда особенно хорошо не работали в силу огромной перегруженности линий – результат слишком скорой индустриализации. Но за последние восемь месяцев, с тех пор как начались беспорядки, из-за практически постоянных забастовок работников телефонных компаний связь как внутри страны, так и на международных линиях становилась все хуже и хуже, пока не перестала работать почти совсем. Когда Лочарт был в штаб-квартире компании в Абердине, где он проходил очередной регулярный медосмотр, ему, после восьми часов непрерывных попыток, удалось послать ей телекс. Он отправил его на имя Дункана Мак-Ивера в Тегеран, где она сейчас находилась. В телексе, впрочем, много не скажешь: скоро увидимся, скучаю, люблю…
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!