Прем Сагар - Лаллу Джи Лал

разрушается, элементы возвращаются к своим источникам. Так, когда А гни (Огонь) сжег тела павших а битве „и в пепел обратил, пять элементов вновь вернулися к источникам своим“.

Все чувственные наслаждения и страдания призрачны, и переживать их мы можем лишь в силу действия Майи. Для тех, кто не смог освободиться от пут Майи, весь мир — океан страданий. Познавшие различие души и тела не знают ни радости ни скорби. Весь „этот мир есть океан страданий! Когда родишься, где искать здесь счастья! Но человек, подвластный Майе, сердцем различает здесь страдание и радость, добро и зло, победу — пораженье, соединение — разлуку! Но в этом для живого нет ни радости, ни скорби. Кто обладает знаньем, говорит: душа бессмертна, гибнет только тело!“ Тело не только отличается от души, но никогда не может принадлежать нам: „Мы это тело можем охранять миллионами усилий, но никогда оно не станет нашим!“

Признание, что тело отлично от души и чуждо ей, ведет к призрачности всего живого, кровных и иных связей между людьми, земных благ. Обладающие знанием знают, что все призрачно, что действует одна лишь воля божества, в руках которого человек подобен марионетке.

Джарасандх говорит Шишулалу: „Кто обладает знанием, о прошлом не горюет он: добро и зло творит для нас другой, и человек бессилен перед ним!.. Как кукла деревянная в руках фигляра пляшет, так пляшет человек в руках Творца. Он делает, что хочет. Поэтому ни в радости, ни в скорби не радуйся и не скорби! Все принимай за сон!“

Средство освобождения от призрачных страданий и радостей заключено в знании изначальной противоположности между телом и душой, духом и материей: „Кто знанием высоким обладает, меж смертию и жизнию различия не знает“. Лишь человек, осененный знанием, сквозь завесу, созданную Майей между душой и телом и всем материальным миром, видит истину. Средство достичь истинного знания сущности всех вещей — созерцание:

„Никто не мог постичь ее (Майи) великой тайны, и никогда никто и не постигнет! А посему живому надлежит, оставив все желанья, стремиться погрузиться в созерцание тебя! Лишь в этом счастье каждого!“

Но преодолеть Майю и достигнуть истинного знание невозможно без помощи божества. Так Веды, родившиеся из дыханья Брахмы, говорят: „Без милости твоей никто не может подчинить ее (Майю)“.

Высказывания о знании как верном и единственном средстве избавления от страданий принадлежат представителям высших каст, а также самому Кришне. Но у Кришны знание теряет свой абстрактно-философский характер, каким оно является у брахманов и состоит в знании божественной природы Кришны, в знании того, что Кришна есть высочайшее божество.

Термин „знание“, употребленный представителями высших каст в своем абстрактном философском значении, свойственном системе Санкхья, у Кришны, как и у северных последователей Рамануджи, понимается в смысле не только знания божественной природы Кришны, но и активного стремления к нему, в значении любви. Так, Кришна сам говорит: „В чьем сердце есть любовь ко мне, тот, нет сомнений, удостоится спасенья!“ Только любовь, пренебрегающая всем, жертвующая всем для него, ценна для Кришны. Таким образом, любовь, пренебрегающая всеми условностями, провозглашается высшим средством познания божества и высшим средством спасения.

Хотя Учение о любви-преданности-бхакти сложилось в вишнуизме в глубокой древности, но новое понимание этого термина привнесено Своеобразным толкованием легенды о Кришне, в частности любви пастушек к Кришне. Как уже отмечалось выше, эта любовь, пропущенная сквозь призму брахманской философии, делается только символом. Этот символ был, однако, роковым для целых школ вишнуизма, делавших акцент на любви как средстве спасения и соединения с единым величайшим божеством.

О ПЕРЕВОДЕ „ПРЕМ САГАРА“

Выбор формы перевода Сказания о Кришне представил большие трудности.

Проза Лаллу джи Лала является в настоящее несколько архаичной. Некоторый налет архаичности характеризовал прозу Лаллу джи Лала уже в эпоху создания „Прем Сагара“. Это потребовало и от переводчика некоторой архаизации словаря, применяемого в тексте перевода. К этому побуждал также и тот факт, что „Прем Сагар“ — не просто художественное, по и религиозное произведение, пользующееся благодаря этому высокой популярностью.

Кроме того, в силу предшествующей исключительно стихотворной литературной традиции, а также вследствие особенностей самого синтаксиса хинди, проза Лаллу джи Лала в сильной мере насыщена элементом ритма, который особенно ярко выступает при устном чтении текста. Эта характерная особенность прозы оригинала заставила переводчика внести элемент простейшего и однообразного ритма в язык перевода.

Особенные трудности представлял перевод стихотворных элементов Сказания. Каждое полустишие подлинника передано особой строчкой, в которую привнесен ритм, весьма отдаленно напоминающий ритм оригинала, в некоторых же случаях употреблена и рифма.

В заключение выражаю надежду, что предлагаемый перевод. — первый перевод с хинди крупного художественного произведения новоиндийской литературы, исполненный непосредственно с оригинала, — послужит пробуждению интереса к индийским литературам, почти совершенно неизвестным в нашей стране.

ПРЕМ САГАР{3}

Поклонение[1] Шри[2] Ганеше![3]

Препон рушитель, славою высокий, о Ганёша, распустившийся слоновым ликом!

Подай мне дар: да возрастает мощно Вани[4], речь святая, разума восторг великий!

Чету прекрасных созерцая ног, и день и ночь весь мир тебе молитвы шепчет,

Мать мира, о Сарасвати[5], богиня слова, дай мне память и искусность речи!

ДАЛЕЕ СЛЕДУЕТ НАЧАЛО СКАЗАНИЯ

ГЛАВА 1

Почему три Шукадева[6] джи рассказал сказание царю Парикшиту[7]

По окончанъи Махабхараты,[8] когда преставился Шри Кришна, то Пандавы[9], великой скорби полные, вручили царство Хастинапура[10] царю Парикшиту, а сами все отправилися в Хималаи, в последний путь. И царь Парикшит, страну всю покорив, стал править царством справедливости.

Немного дней прошло. Однажды царь Парикшит вышел на охоту. И там увидел он: бегут к нему корова, бык; за ними шудра[11] следует с дубиною в руке и бьет их. Когда они к нему приблизились, то, шудру подозвав к себе, в великом гневе царь сказал: „Скажи, кто ты? Без промедленья назови себя! Зачем умышленно ты бьешь корову и быка? Иль ты узнал, что Арджун[12] далеко, и потому не узнаешь ты лук его? Слушай, в роду у Пандавов ты не найдешь такого никого, кто б потерпел, как бедных мучат на глазах его!“ Сказавши так, царь меч свой в руки взял. Увидев это шудра, испугавшись, стал. Потом царь, подозвав к себе корову и быка, спросил: „Кто