Хозяйка перекрёстков - Владимир Василенко

Солнце уже склонилось к закату, и на фоне багрового неба четко выделялась пилообразная гряда скал, окружающих кратер. Города отсюда толком не было видно, особенно сейчас, в сумерках. Но я знал, что там, в долине, остались еще десятки тысяч выживших. Прячутся где-нибудь по подвалам, отбиваются от лезущей со всех сторон нечисти. Обычно первый день Жатвы самый опасный – из-за выбросов игниса. Но в этот раз, похоже, каждый следующий день преподносит всё новые неприятные сюрпризы.

Мысли мои волей-неволей возвращались к событиям последних дней. Я снова и снова прокручивал их в голове, пытаясь примириться с новой реальностью.

Сколько жителей города вообще в итоге выживет? По оценкам Джабари, тысяч сто пятьдесят. Может, двести. Насколько я понял, это огромная цифра по сравнению с предыдущими Жатвами. Крайне редко в Пасть попадается такой густонаселенный участок суши. Но при этом, если вспомнить, что до катастрофы я жил в городе-миллионнике, то выходит, что переживёт этот кошмар едва ли каждый пятый.

До меня, пожалуй, только сейчас начал доходить масштаб всей этой катастрофы. Восемьсот тысяч трупов за несколько дней. Подобной эффективности геноцида позавидовал бы любой земной диктатор…

И как тут не ненавидеть арранов?

Да, конечно, подавляющее число жертв связано с последствиями самого катаклизма. Обезумевшие от игниса люди и животные, превратившиеся в кровожадных монстров. Монстры, вызревшие в коконах грибницы Скверны. Демоны, просочившиеся прямо из царства хаоса. В конце концов, пожары, паника, обрушения некоторых домов… Непосредственно от рук Жнецов погибла исчезающе малая часть горожан – в основном те, кто оказывали сопротивление. А многих Жнецы, наоборот, спасли, спрятав в пилоны и впоследствии вывезя за пределы кратера.

Но это никак не оправдывает арранов в целом. Ведь сам катаклизм, вызвавший перенос нашего города в Пасть – их рук дело.

От Джабари не было вестей уже несколько часов – со времен нашего последнего разговора. Наши встречи она старалась держать в глубочайшей тайне, и я тоже старался её не выдать. Для того, чтобы впоследствии было удобнее держать связь, посол посоветовала мне использовать три свободных кластера амальгамы для того, чтобы сформировать особые наросты в височных долях головного мозга. Эта мутация у носителей амальгамы называется Глаза Абраксиса. Она позволяет выходить на телепатический контакт с теми, кто тоже обладает такой способностью.

Звучало, хоть и перспективно, но довольно-таки страшновато. Технологии на уровне магии. Впрочем, я уже столько всякого насмотрелся за последние дни, что меня трудно было удивить. Лезть в собственные мозги, причем в прямом смысле, было не по себе. Но я и так уже впустил в свой организм амальгаму, и во многом только благодаря этому пережил Жатву. Так что я все же запустил процесс – в щадящем режиме, который не сказывался бы на моих когнитивных функциях. Ама предупредила, что формирование новых участков в мозгу займет около двух суток.

Насчёт того, как эффективно распорядиться другими свободными кластерами амальгамы, тоже нужно было что-то решать, но мне пока было не до этого. Ама предупредила, что большинство трансформаций требуют от носителя полного покоя на несколько часов, а то и дней. Этого я себе пока не мог позволить – я всё свое время посвящал поискам Лиски.

Правда, надеяться только на собственные силы и на Ординаторов я тоже не собирался. У меня ведь были еще одни союзники. Дом Мэй.

Харула я засек в самый последний момент, хотя все это время, сидя на выступе стены, ждал его. Днем мы мимолетно пересеклись неподалеку от лагеря гелотов, и договорились встретиться здесь на закате.

Сдаётся мне, заметил я его только потому, что он позволил мне это сделать. Способности Полудемона к маскировке были какими-то мистическими. Хотя, наверное, именно благодаря им он стал столь успешным охотником на чудовищ. В его профессии умение выслеживать и незаметно подбираться к добыче куда важнее, чем махать клинком.

– Любуешься закатом? – вместо приветствия иронично поинтересовался он. – Кстати, как они выглядят в твоём мире? Отличаются от наших?

– Прости, но я не в настроении обсуждать красоты природы, – проворчал я. – Я созрел встретиться с твоим хозяином. Когда это можно будет сделать?

– Он не хозяин мне. Лишь наниматель, – кажется, немного обидевшись, холодно уточнил ведьмак. – Впрочем, и деньги не главное. Я помогаю ему по собственной воле.

– Вот как? Будет интересно познакомиться с человеком, который произвел на тебя такое впечатление.

– Сейчас как раз есть такая возможность. Он покинул крепость и переселился в лагерь на юге. Ты найдешь его в зелёном шатре, вокруг которого выстроены тяжелые телеги для перевозки стройматериалов. Кажется, ты уже бывал возле этого обоза.

– Припоминаю. Это рядом с большим колодцем, обложенным белыми камнями?

– Именно. Но постарайся подобраться туда незамеченным. Ты это сумеешь, не сомневаюсь.

– Ты тоже будешь присутствовать при разговоре?

– Возможно.

На этом Харул счёл разговор законченным и скрылся за зубцом стены. Сам я, нырнув на изнанку, забрался наверх, но его уже не увидел, хотя, казалось бы, этот участок стены отлично просматривается метров на тридцать в обе стороны.

Да уж, ну и фокусник…

Весь путь к шатру Акаманта Мэя я преодолел через серый мир. Так было просто удобнее. Искажений изнанки здесь, на границе долины, почти не было – можно было спокойно отдаляться от точки входа на сотн. метров, не теряя ориентации в реальном мире. При этом не было нужды продираться через толпы прохожих, преодолевать многочисленные ограды, ускользать от вездесущих патрулей. Всё это в сером мире проплывало мимо бесплотными силуэтами, и в большинстве случаев я мог двигаться прямо сквозь них.

Выныривал я всего несколько раз, да и то ненадолго и в укромных местах – чтобы, не попадаясь на глаза, осмотреться и оценить ситуацию.

Лагерь, в котором назначил встречу глава Дома Мэй, располагался почти на краю обжитого пространства к югу от крепости. Дальше, за небольшими сторожевыми башнями, которые я про себя окрестил блокпостом, начинался широкий тракт, разбитый колесами сотен повозок.

Повозки, к слову, были весьма разнообразными. Некоторые даже самодвижущиеся, оснащенные какими-то монструозными движками – шумными и жутко дымящими. Но в подавляющем большинстве случаев это был гужевой транспорт, причем довольно примитивный. Попадались даже полностью деревянные телеги с деревянными же колесами, обитыми по ободу полосами железа.

В целом, побродив этот день по крепости и её окрестностям, я не мог избавиться от ощущения, что попал не просто в другой мир, но и в другую эпоху. Только вот не совсем понятно, какую. Большая часть бытовых предметов были изготовлены из железа, стекла, дерева, камня, костей, керамики и прочих натуральных материалов, причем явно кустарно. Многие привычные вещи типа кухонной утвари, предметов мебели и уж тем более одежды смотрелись довольно непривычно по дизайну. И самое главное – очень разношёрстно, будто в одном месте сошлись отголоски десятков культур.