Техподдержка - Олег Дивов

Машина билась, защищая своего хозяина, и после этого бросить ее на произвол судьбы – значит предать.

А вот хрен вам.

Если Леха не сумеет или не успеет оживить машину, то запрется в башне, и пусть его оттуда достают по частям. Жаль, он не знает гимн Советского Союза, эту песню хорошо орать в лицо врагам. Ее отчего-то во всем мире воспринимают очень нервно, как издевательство. Непонятно, чем так насолили наши предки остальному человечеству. Но когда наладится связь, можно будет и гимн скачать. Ладно, баловство и хулиганство – потом. Сейчас важны практические знания: какую гайку куда вертеть. И, кстати, чем вертеть, не зубами же.

Сейчас нужна техподдержка.

4 ноября 2049 года, четверг

государственный праздник: День народного единства

время: после обеда – вечер

+26 ˚С, ночью +14, без осадков

На дворе пара африканцев с «калашниковыми» лениво трясли грушу.

Особняк российского консульства утопал в зелени. Система орошения работала, не переставая, всё кругом цвело и пахло. Высокий забор, плотно увитый плющом, скрывал от взгляда пыльную улицу с разбитым асфальтом. Трудно поверить, что здесь почти центр столицы с населением в полмиллиона.

И еще эти папуасы с грушей.

Ну деревня и деревня – наливай да пей.

Леха Филимонов, сотрудник «департамента экспорта специмущества и услуг сухопутных войск», как приехал в Африку, так и пил безостановочно. Уже часов семь-восемь. Сначала не хотел, но старшие товарищи заставили, а теперь вроде бы привык. Алкоголь хорош для метаболизма и идиотизма. Метаболизм он стимулирует, а идиотизм кажется забавным, пока ты под мухой.

Филимонова занесло в Африку нынче утром, буквально полумертвого от идиотизма.

Идиотизм Леха привез с собой. В огромном ящике с идиотской надписью на борту. Пока что идиотизм временно затаился внутри, притих, но еще себя покажет во всей красе. Выпрыгнет из ящика и растопчет твою карьеру. Эта мысль посетила Леху в самолете, начала грызть – и едва не загрызла, но тут пришло время первого стакана на гостеприимной африканской земле.

И стало просто смешно. А после обеда так совсем отпустило.

На заднем дворе консульства, в «зоне отдыха», был уголок восхитительной прохлады, но Леха и раньше не особо зажарился. Африка вообще оказалась совсем не такой, как он ожидал. Мягкий климат, хорошие дороги, никаких тебе крокодилов и гиен в зоне видимости, – а вокруг столицы раскинулись плантации, где растили капусту. Капуста в Лехином воображении не вязалась с Африкой ну совсем никак.

Для завершения картины его укусил самый обыкновенный комар.

Местный колорит символизировала в основном некоторая разруха, как физическая, так и метафизическая, наводящая на воспоминания о российской глубинке. На улице, где жил дипломатический корпус, ямы в асфальте были вполне по-нашему кое-как засыпаны битым кирпичом. Зато соседний квартал – центр города – сделал бы честь любому азиатскому мегаполису. По застройке просто не поймешь, что ты в бедной стране третьего мира, а по вывескам – тем более. В офисных зданиях кипела деловая жизнь, мимо ездили дорогие машины, состоятельные граждане шлялись по магазинам, рекламы сверкали, полиция бдила… Еще кварталом севернее обстановка уже считалась как бы серединка на половинку, а соваться дальше не рекомендовалось в принципе. Местное население могло похвастаться едва ли не поголовным средним образованием, но работали эти образованцы мало и редко, а в свободное время страдали фигней. В основном – бродили по улицам и били друг другу морды, а чужакам еще и карманы выворачивали. Цвет кожи не играл никакой роли: белых тут водилось исчезающе мало, считались они своими в доску и были по сути такими же раздолбаями. Правда, к ним по вековой привычке обращались «босс», прежде чем заехать в репу.

Единственным белым, способным пройти сквозь город пешком и не нарваться на проблемы, считался русский консул Тёмкин, заслуженный старый черт, давно разменявший восьмой десяток. Седовласый гигант с безупречно прямой спиной и очень добрыми глазами вызывал у здешней публики какое-то атавистическое благоговение. Некоторые, кто постарше, вставали перед ним навытяжку и отдавали честь.

Почему так получалось, Леха хорошо понял сейчас, когда почтенный дипломат, развалясь в шезлонге на заднем дворе консульства, потчевал московских гостей напитками, а в отдалении двое вооруженных африканцев самого что ни на есть зловещего вида тихо-мирно трясли грушу.

Это было нормально. Просто нормально.

Сам Леха старался лишний раз не оглядываться на черную парочку – она его нервировала. В организме просыпался неконтролируемый ужас добычи, которую вот-вот сцапают и уестествят. Он чувствовал себя идиотом, но ничего не мог поделать: неуютно ему было. Ну понятно же по людоедским мордам: у них очень специальное представление о ценности человеческой жизни. Леха однажды нечто подобное в Балашихе встретил, еле ноги унес.

А консулу хоть бы хны – сидит да посмеивается. Его дипломатическая карьера начиналась еще в Зимбабве, когда там правил великий и ужасный доктор Мугабе. Это значит, весь период распила Африки корпорациями на мелкие кусочки Тёмкин наблюдал изнутри; все сопутствующие дворцовые перевороты и локальные войны прошли у него перед глазами. Чего он тут навидался и к чему привык, можно только гадать. Ему небось и в Балашихе будут честь отдавать.

– Слушай, мне надоели твои лоботрясы, – буркнул Тёмкин. – Скажи, чтобы оставили дерево в покое.

– Ну пусть еще немного, – попросил Негр Вася. – Мне нравится шелест листвы. Как будто легкий ветерок.

– Ничего же не падает.

– Тут главное – процесс. Я воспитываю своих тонтон-макутов мирным созидательным трудом. Пытаюсь сформировать гармоничную личность. Если бы, знаете, к трудолюбию прибавить образование, а к образованию – трудолюбие…

– Ты, ваше сиятельство, загадка природы, – сказал Тёмкин. – Буквально после второго стакана из тебя начинает лезть наружу карикатурный русский помещик. Манилов дефис Обломов.

– Работать нужно, работать. Оттого нам невесело и смотрим мы на жизнь так мрачно, что не знаем труда.

– Это кто здесь труда не знает?!.. Проклятье, опять я купился. Хватит разговаривать цитатами, у меня комплекс неполноценности развивается!

– Ну извините. Буду теперь как гоголевский сумасшедший: молчание, молчание, молчание…

Негр Вася, «наш человек в Южной Африке», ездил на огромном белом внедорожнике и носил белый костюм. Тонкие аристократические черты лица, подчеркнуто книжная русская речь – поддатый и болтливый Вася явно хотел сейчас выглядеть несерьезно, этаким рубахой-парнем, но не тут-то было. Он выглядел чертовски серьезным человеком, который валяет дурака. Когда Тёмкин обзывал его «вашим сиятельством», Вася принимал это как должное.