Все решаешь ты - Вера и Марина Воробей

«А что ему еще обо мне известно?» – подозрительно прищурилась Ольга, сверля глазами его стриженый затылок.

Вскоре она получила ответ на этот вопрос. Затормозив перед резными автоматическими воротами, Костик наконец-то произнес:

– Жаль старый дуб.

– Ты о чем?

– Ему, наверное, лет двести. – Он как будто не слышал ее.

– А что? – напряженно откликнулась Ольга, сообразив, к чему он клонит.

– А то! – Костик обернулся и, чеканя слова, произнес: – Если еще раз воспользуешься этим способом побега, придется его спилить.

– Обиделся, значит! – напрямую спросила Ольга и услышала в ответ:

– Обижаются девочки, а мужики делают выводы. Я понятно объясняю, лапочка?

– Понятно! – Ольга поджала губы.

Понятно стало многое. Но главное – стало ясно, что ей нельзя пользоваться этим способом побега, а о других ни слова не было сказано. Заодно Ольга напомнила себе, что, пока Бугров называет ее лапочкой, она практически неуязвима.

Тут снова прорезался голос мобильника: «Вжик-вжик-вжик, уноси готовенького!» Ольга полезла в сумку. Как всегда, под руку попадало все, что угодно, кроме телефона. Звонок не унимался.

– Сменила бы ты музыку на что-нибудь поспокойнее, проблем меньше бы было, – посоветовала Светка.

– А я проблем не боюсь, мне без них скучно, – рассеянно ответила Ольга, откидывая серебристую панель и прижимая телефон к уху. Костик в который раз был благополучно забыт… на время… – Дубровская-младшая на связи, – привычно отрапортовала Ольга.

– Ты почему мне не перезвонила? У тебя же определитель есть! – возбужденно затараторила Туся.

– Я звонила, у тебя все время занято, – напряженным голосом отозвалась Ольга.

– Ну уж все время? Не преувеличивай! Хотя… ладно, не важно. Нужно срочно встретиться.

– Я за, – коротко ответила она и покосилась на Светку.

Та тактично делала вид, что ее не интересует, кто это звонит.

– Ты что там, не одна? Со Светкой, что ли? – догадалась Туся.

– Ясен перец!

– Тогда ты мне сама перезвони как только сможешь. У меня потрясные новости. Только обязательно перезвони. А то у меня язык чешется!

– Договорились. – Ольга отключила связь. – Это моя кузина, – соврала она. – В гости приглашает.

– А-а, понятно.

– А ты что вечером собираешься делать?

– Уроки, что же еще, – равнодушно ответила Светка.

Ольга взглянула на ее невозмутимое лицо спящей красавицы и решила, что правильно соврала. Неизвестно еще, какие там новости у Туси. О братце своем она явно вчера что-то недоговаривала. Так и сказала: «Есть у меня на его счет кое-какие подозрения, но сначала я сама должна в них убедиться».

Света Красовская в последнее время редко меняла решения. Вот сказала Ольге, что будет сидеть за уроками, и сидит. Уже целый час. Даже с родителями в кино не пошла, как они ее ни уговаривали. А все потому, что теперь это была другая Света Красовская. Нет, внешне она не изменилась, ну разве что немножко похудела, взгляд стал менее беззаботным. А так из зеркала на нее смотрела все та же миловидная шестнадцатилетняя девушка с карими глазами, вздернутым носиком, большим выразительным ртом. У нее была все та же прическа – каре с пышной челкой и высветленными прядками, те же ноги, руки, улыбка… И все же это была не она. В ней прежней что-то сломалось в тот миг, когда она увидела Марка и Говердовскую в полутемном зале среди ревущей от восторга толпы. Казалось, только что она была частью этого веселья, и вдруг сердце ее остановилось и ухнуло в пропасть. Это было похоже на внезапную смерть. Но Света неожиданно выжила и как будто оказалась за стеклом по другую сторону от всех остальных. И вот что удивительно! Очутившись в зазеркалье, она ничего не хотела менять.

Каждое утро она вставала, чистила зубы, завтракала вместе с родителями, шла в лицей и делала еще множество полезных и не очень полезных вещей, но вовсе не потому, что ей этого очень хотелось, а потому, что так было нужно. Нужно было смеяться, когда рассказывали что-то смешное, и она смеялась. Нужно было готовить уроки, она их готовила. А душа – что ж – поболит, поплачет и успокоится. Душа ведь бессмертна!..

Кстати, что тут у нас… Света заставила себя заглянуть в учебник, почувствовав, что вторгается в опасную область чувств…

«Что такое теория игр? – принялась читать Света пособие по математике (ничего себе темочку подкинули!). – Это математическая теория конфликтов. А что такое конфликт? Это такая ситуация (положение, стечение обстоятельств), в которой сталкиваются интересы сторон, происходит борьба интересов…»

«Надо же, как верно замечено! Конфликт – это борьба интересов, прямо как у нас с Говердовской. И за что она меня так невзлюбила? За то, что я девочка не ее круга? Что на льготных условиях в лицей принята? Что меня по блату туда взяли, благодаря маминому знакомству с директрисой? Наверное, эта взаимная неприязнь возникла задолго до Марка, – подумала Света и вздрогнула: так неожиданно резко ворвался звонок в ее мысли. Но из кресла она не поднялась. – Может, это случайный звонок. Мало ли кто ходит вечером по квартирам? Опросы разные социологические проводят, подписи за какого-нибудь кандидата собирают, картошку предлагают…»

Звонок повторился.

«Ну почему меня не хотят оставить в покое? Что я им всем сделала?» – Света нахмурилась и резко поднялась. В конце концов, есть же дверной глазок. Спустя секунду она уже улыбалась неожиданной гостье:

– Ба! Крылова! Какими судьбами? Ты, случайно, адресом не ошиблась?

– Прекрасно понимаю твою иронию и даже разделяю ее, но у меня есть смягчающее вину обстоятельство. – Туся небрежно дернула молнию куртки вниз и взглянула на Свету кристально чистыми глазами. – Веришь, минуты свободной не было. Все каникулы как проклятые готовились к юбилею Кахобера. Класс украшали, поздравление репетировали. Лизка «капустник» затеяла. Сценарий придумала, роли расписала. Теперь всех терроризирует…

Присев на пуфик, Туся стала расшнуровывать малиновые замшевые ботинки, подобранные в тон к куртке.

– Тапочки дашь? – спросила она, не поднимая головы. – Или так шлепать прикажешь?

Разумеется, Света понимала, что Туся заговаривает ей зубы. Им обеим была хорошо известна главная причина, почему они так долго не общались. Но поскольку Туся не считала нужным ее упоминать, Света тоже решила промолчать, хотя ощущала некоторое беспокойство. Мало того что Туся свалилась как снег на голову, без всякого предупреждения, так она еще свалилась одна – без Лизки. А они ведь как сиамские близнецы. Куда одна, туда и другая. Нет, явно что-то случилось. Вот только что?

«А вдруг что-то с Марком?» – молнией сверкнуло в сознании, и сразу в том месте, которое называют загадочным словом «душа», заныло и заболело. Вчера вечером Марк приходил, хотел поговорить, а она к нему не вышла, несмотря на все уговоры мамы. Испугалась… нет, не испугалась, поспешила поправить себя Света, просто не захотела лишних объяснений. И неважно, что она потом полночи проревела, заглушая рыдания подушкой. Об этом никто, кроме нее, не знает. Ну, разве что родители. Но они утром промолчали. И Света была им за это благодарна. В каком-то смысле этим молчанием они признавали ее право на личную жизнь. Давали понять, что она уже взрослый человек и вполне может принимать самостоятельные решения. А все эти выяснения… Кто в чем виноват? Ну что от них толку? И так все ясно. Ведь как современные психологи утверждают: «В жизни случается только то, что непременно должно случиться!» Не больше, но и не меньше.