Рейтар - Андрей Круз

– Дорог тебе бархатом и в бою удачи, – сказала жена.

Лиану с Димом на руках подержал, Арину расцеловал, Олвина по плечу похлопал и на двор пошел.

Оседлал я на этот раз шестилетнего Кузнеца, коня обученного и сильного. Навьючил его сзади сумами переметными, саквой с овсом и сеткой с сеном, пледом и арканом, в кольца свернутым, взобрался в седло, да и повел коня к городку от поднимающегося из-за холмистого степного горизонта красного, словно кровавого, солнца. Тоже ведь примета так себе, такой рассвет.

На выгоне было шумно, пыльно и суетно. Сотня собиралась к походу, пушкари впрягли в передки бомбометов коренастых коней, сильных в тяге и выносливых в беге, и теперь батарея уже строилась вдоль дороги, как раз перед обозом из десятка телег, которыми правили все больше старички-ветераны из тех, для кого воевать в седле уже непосильно было.

Сотник, держа в поводу рослого коня соловой масти, стоял у самой стены форта. Рядом с ним в седлах возвышались знаменный с красным флажком и трубач с маленьким сверкающим горном, висящим на груди. Увидев поднятый флажок, я сразу направил коня к ним, сотник собирал командиров.

– Здравия тебе, мастер сотник! – поприветствовал я его, слезая с коня.

– Здравия, взводный Арвин, – кивнул тот. – Смотри на карту. Полковник сбор полка объявил в Длинной балке, сто верст от нас, завтра к ночи там будем.

– Сами идем или с третьей сотней?

Третья сотня собиралась в следующем городке, до которого от нас двадцать две версты. Случалось нам до места сбора и самим добираться, а случалось и совместным походом.

– С третьей пойдем, – ответил сотник. – Дальше полковник задачу поставит, но так скажу: степняки идут, если верить княжьим людям, вот отсюда, хотят пройти между Хитрой балкой, где черт ногу сломит, и течением Веретенки. Вот в этом месте нас княжье войско будет дожидаться.

– Велико войско-то? – спросил Бэлл, скрестивший могучие ручищи на не менее могучем пузе.

– Драгунский полк подойдет, полк лейб-драгун и три батареи пушек, – ответил сотник.

– Немало, – с удивлением задрал густую черную бровь Бэлл. – Похоже, что княженька и вправду опасается набега, раз такие силы в поход послал.

– Это только там, – усмехнулся Ван. – Еще драгунский полк подходы в эту сторону будет прикрывать, и пехота завтра прибудет. Или набега очень большого ждут, или его высочество решили степняков надолго отвадить.

– А чего вдруг? – поинтересовался я. – Они в последние годы вроде как по-крупному и не баловали, после того, как мы их у Серой балки прижали.

– Не знаю, того мне не ведомо, – ответил сотник. – У полковника спросишь. Ладно, стройте взводы к смотру.

Взводные поскакали к своим местам, на ходу отдавая команды, трубач звонко заиграл сигнал построения. Раздался одновременный топот множества копыт, фырканье, и бесформенная до сего момента куча людей и коней вдруг вытянулась в две шеренги, выровнялась, кони подобрались, ну и я, выпрямившись, занял свое место перед вторым взводом, которым в походе командовал.

– Командиры взводов! К осмотру приступить!

Что у меня в сумках спрятано и на мне висит, то же самое у каждого бойца с собой быть должно. Высокие сапоги с узким голенищем. Серые галифе, изнутри обшитые кожей. Плотная рубаха из серой холстины, а поверх нее парусиновый, с кожей, жилет с подсумками. На плече у меня на этом самом жилете витой алый шнур звания взводного, портупея, патронташ, кобура с револьвером, у седла шашка, всего сто десять патронов к карабину, шестьдесят патронов к револьверу, если больше у кого – не беда, кинжал, плеть витая, ну и всякого походного припасу должно хватать, от овса до мыла. И все это боец должен купить сам, равно как и коня, на котором в поход собирается, и коня этого еще и обучить. Или не быть ему среди вольных, а предложат такому вскоре земли эти покинуть и идти куда глаза глядят, хоть в крепостные в княжество, хоть к свободным городам работу искать, а тут ему не место.

Во взводе кроме меня двадцать четыре человека. Два десятника и четверо звеньевых. Три звена сабельных, а одно – поддержки, у них вместо карабинов гранатометы, похожие на короткие охотничьи ружья с переломными стволами. И у каждого на груди и на поясе по гирлянде толстеньких гранат с хвостами оперения и подсумки с холостыми патронами. Хороший стрелок такой гранатой на триста аршин стрелять может, а кони кочевников, кстати, взрывов пугаются. Артиллерии у тех нет, вот и не умеют приучить взрывов не бояться.

– Десятники, сумки проверить, – скомандовал я уже своим подчиненным.

Одного десятника, длинного, жилистого, одноглазого, звали Пармом в глаза и Циклопом за глаза. Однако его единственного глаза хватало вполне, чтобы замечать любой непорядок в отделении. Второго звали Симером, и был он невысок, кругл, тонок голосом, и борода у него почти не росла, однако переведаться с ним на шашках хоть конному, хоть пешему я бы не пожелал. Мало кто по опыту в нашей сотне мог с ним сравниться, а в скольких он походах участвовал, небось уже и сам счет потерял.

– Первое отделение в порядке, – доложил Парм.

Ну и второе, Симерово, тоже не отстало. И припас, и экипировка, все у всех в порядке было.

– Ковку проверьте еще раз, – добавил я. – У кого конь на походе захромает – на плечах его дальше понесет, а я еще и плетью подгоню.

Передав поводья коня молодому бойцу Барату, я побежал с докладом к сотнику.

– Мастер сотник, второй взвод к походу готов!

– Хорошо, мастер взводный, спасибо, – кивнул сотник Ван. – Идите к людям, выступаем.

Взвод мой сидел в седлах спокойно, все были готовы, выражение лиц даже умиротворенное какое-то, одному мне все как-то нервно было. Горнист сыграл «Внимание!», затем послышался голос Вана.

– Первому взводу выставить головную заставу! Удаление от основных сил – одна верста, удаление до головного дозора – тоже верста. Сотня! Стройся по три! За мной, шагом, марш!

«Маяк», как по уставу звали сотника с «присными», встал во главе колонны, затопали подкованные копыта по высушенной солнцем земле, первый взвод сразу перешел на рысь, стремясь оторваться от основных сил, а я, возглавив взвод, оказался рядом с маяком, то есть сотником с его неизменными спутниками, горнистом, знаменщиком и двумя посыльными. Сзади загрохотали колеса обоза, где-то неожиданно заржал конь, в общем, выступили. На глинобитных стенах форта остались стоять домашние тех, кто жил в городке, и маленький караул на высокой вышке.

Утро наступало жаркое, это чувствовалось сразу. Пока до первого большого привала дойдем, а его планировали устроить у речки Овражки, кони упарятся. А там уже главное не опоить их, не простудить в походе. Конь на самом деле куда нежнее человека и заботы требует больше. Это человеку все равно, где угодно проживет и как угодно.

Над строем гудели тяжелые жирные оводы, от которых лошади отмахивались хвостами, а иногда и самому приходилось отбиваться. Такой укусит в лицо, в ту часть, что шемах открытой оставляет, и на неделю окривеешь.