Рок-н-ролл со смертью - Борис Седов

Галина знала – слову его верить можно, и с этого момента жизнь Бабушкина превратилась в кошмар. Каждый день жена стала встречать его фразой: «Что-нибудь существенное было?» Чтобы хоть чем-то разнообразить встречу дома, Бабушкин с порога сообщал: «Ничего существенного».

И сейчас, чувствуя, как рука Галины гладит его по волосам, он вдруг решил разобраться в причинах, заставляющих его издеваться над близким ему человеком, и понял – причин нет. Есть только он и она. Две трети жизни прожито, а что случилось, на самом деле, существенного? Съездили они хоть раз за эти годы за границу? – Нет. – Может быть, обзавелись машиной? – Нет. – Когда он был с нею последний раз в театре? – В 1995-м, на «Юноне и Авось», с Караченцовым. В отпуск ездили к теще его, в Одинцово. Ни денег, ни положения…

– Галя, – подумав, сказал Бабушкин, – я решил.

– Что? – дрогнувшим голосом спросила она.

– Уйти. Сегодня решил. Совсем уйти. Завтра пишу рапорт. Съездим в Грецию?

– В Афины? – прошептала Галина и взметнула руки к лицу, поняв, что по нему бегут вырвавшиеся из многолетнего плена слезы. – Дима… Значит, больше не будет этих… Сборов, командировок и совещаний? Ничего не будет?

– Ничего, – и он решительно замотал головой.

И Галина ожила. Она почувствовала себя моложе лет на двадцать. Пять минут хватило на объяснение плана будущих действий. Все проблемы превратились в ничто. Осталось главное – он и она.

Бабушкин смотрел на нее и смеялся, как ребенок. И она, словно впервые увидев своего мужчину с побитыми сединой висками хохотала, как безумная.

– Мы сегодня будем смотреть фильмы! – объявила она, скрылась в коридоре и вынырнула оттуда с пакетом в руках. – Я на завтра набрала себе дисков, чтобы скучно не было, но теперь мы будем смотреть их вместе!

Он не успел возразить. Перед ним засверкали яркие упаковки компакт-дисков с фотографиями главных героев и батальных сцен. Галка любила на DVD все.

– Вот, смотри, чудо природы! – звонко прокричала она, бросая на колени усевшемуся на диване Бабушкину диск. – «Код да Винчи»! Том Хэнке еще не сыграл на съемках последний эпизод, а наши уже выпустили готовый фильм!

– А что это? – устало пробормотал Бабушкин. – Про Леонардо? Скукота.

– Это детектив, Бабушкин, тебе пора браться за ум и книги.

– Не хочу никаких детективов. Тошнит.

– Тогда – комедию? С Керри? Старую, но невероятно смешную?

– Давай комедию, – согласился Бабушкин, догадываясь, что в противном случае придется ответить еще на пару-тройку вопросов.

Керри в фильме играл коварного адвоката. Играл, как всегда, уморительно и неповторимо. Бабушкин считал, что он всегда переигрывает и выходит за рамки сценария, однако всякий раз соглашался и с тем, что от этой керриевской отсебятины фильмы только выигрывают.

Галина хохотала и была счастлива настолько, что он боялся даже пошевелиться, чтобы напомнить о том, что все еще является действующим следователем. Взгляд его был рассеян, он думал о том, как войдет завтра в здание РОВД и направится к начальнику с бумагой, как встретит сначала его удивленный, а потом и понимающий взгляд …

Он с грустью представил, как каждый день будет проходить мимо этого здания и с какой невероятной силой его будет тянуть внутрь.

Бабушкин опустил голову, взгляд его стал блуждать по рассыпанным по паласу квадратным упаковкам. Некоторое время он читал названия фильмов, а потом…

А потом взгляд его вспыхнул. Отстранившись от жены, он с хрустом рванул на себя распечатку и стал водить по ней нетерпеливым взглядом. Найдя искомое, быстро перечитал (в двадцатый или в тридцатый раз за этот вечер):

«Информация ГИБДД ГУВД Новосибирской области. 16.07.2005 г. КПП „Ордынское“. Административный протокол за нарушение ПДД составлен в отношении гражданина Иванова С. А., Никифорова П. Т., Заславши Н. Н, гражданина США Э. Мартенсона».

Гражданина США Э. Мартенсона!

«Liar, Liar» – было написано на одном из дисков, купленных Галиной Бабушкиной. Фильм про пройдоху-адвоката, так удачно сыгранного Джимом Керри.

Подняв с пола трубку, следователь набрал номер дежурной части и попросил дежурную группу немедленно выехать в РКБ. Выслушав подтверждение, он сверился со справочником и набрал номер больницы.

– Соедините с нейрохирургическим отделением, – велел он дежурной. Когда же услышал голос заведующей, сказал четко и властно: – Следователь Бабушкин. Войдите в пятую палату к найденному сегодня в лесу пациенту и не выпускайте его из поля зрения, пока не прибудет наряд.

– Следователь Бабушкин? – растерянно переспросила врач. – Как же так? Больной сказал мне, что вы велели ему прибыть к вам…

– Где он?!

– Он ушел!.. Два часа назад. Как и было велено, ему выдали вещи, и он направился к вам…

– Кем было велено?! – прохрипел в трубку Бабушкин, невероятно пугая жену.

– Вами, – ответила заведующая.

– А кому я велел?

– Больному… Он так сказал.

Отключив связь, следователь Бабушкин бросил трубку на кровать и закусил губу.

– Ты обманул меня, – тихо и разочарованно сказала Галина.

– Галя, я тебе обещаю, это последнее, чем я займусь. Клянусь тебе!

– Ты меня обманул. – Под хохот Керри Галина встала и молча направилась на кухню. – Ты мне солгал. Ты лгун, Бабушкин. Я люблю тебя, но ты лгун. И будь проклята эта жизнь.

Но Бабушкин этого не слышал. Он стоял, кусал губу и смотрел на красочную упаковку компакт-диска. «Liar, Liar», – значилось на ней.

Лайер, Лайер. По-английски.

Лгун, Лгун – если перевести на русский.

Мартынов вышел из больницы, испытывая легкое недомогание. Вызвано это было более серьезными причинами, чем просто боязнь, что его задержат. Мартынов, он же Мартенсон, пока не сделал ничего такого, чтобы его прятать в русскую кутузку.

Не сделал… Свежо предание, да верится с трудом.

То, что мент приехал в больницу, – не самое страшное. Он не мог не приехать, коль скоро поступило сообщение из больницы. Мартынов слишком долго прожил в СССР и России, чтобы не знать здешние порядки. Два срока за спиной, и все от звонка до звонка отбытые в колониях строгого режима, – это тоже какая-никакая, да школа. Говори много, заводи рака за камень, крути луну и наблюдай, как у следователя образуется в мозгу раковая опухоль. Продержишься так трое суток – считай, что отскочил.

Так что приезд мента – обыденное явление. Хуже другое…

«Нет, сначала лучше о хорошем», – подумал Мартынов, направляясь по не слишком освещенным заходящим солнцем улицам к автовокзалу.