Моя мишень - Ольга Вечная

Сняв куртку, он направляется вглубь квартиры, сделав до этого все необходимое, чтобы мы с его девушкой возненавидели друг друга с первого взгляда.

За столом поговорить не очень-то получается. Беседа не клеится. Меня сковывает и раздражает информация о том, что он с кем-то живет, а я, как наивная дуреха, разнервничалась, ударилась в воспоминания и заревновала его так сильно, что даже больно.

Впрочем, судя по всему, эти двое или на грани расставания, или в ссоре. Друг на друга практически не смотрят, перебрасываются фразами исключительно по делу. Леха мешает ложкой суп, я цежу чай мелкими глотками, стараюсь не пялиться на него слишком откровенно.

Больше слова отца меня не смешат. Спецназ полиции, надо же. Руки — как три моих в толщину. Но и взгляд стал каким-то… тяжелым, заостренным, если можно так выразиться. Сосредоточенный, хотя мы просто сидим и кушаем, никакой беды не происходит.

Раньше он много смеялся. У него тоже было непростое детство, и за частыми улыбками он прятал постоянное напряжение. Что ж, заметно, что в юморе он больше не нуждается. Совсем.

В то время меня подкупало, что он шутил в том числе над моей внешностью, но беззлобно. Он озвучивал вслух то, что думали остальные, и от этого становилось легко, как будто он не пытался делать вид, что проблемы не существует, и меня вместе с ней.

— А что за шутка про то, что мы будем жить втроем? — спрашиваю, бросая взгляд на его девушку. — Кажется, кто-то вынес сор из избы, — и вывалил его на меня — добавляю мысленно.

— Не обращай внимания, Рита, просто у кого-то чувство юмора отсутствует напрочь, — Ника закатывает глаза.

— Ты же сама вчера начала этот разговор, нет? — приподнимает он брови и ядовито улыбается. В его взгляде, мимике нет и капли любви или нежности. Мне кажется, она ему совершенно не подходит. Вот блин. Делаю усилие, чтобы забить свою детскую обидчивую ревность в угол. Он взрослый мужчина, у меня нет на него прав. И никогда не было.

Ника сверкает на него глазами и поджимает губы. Отворачивается. Мне хочется убраться отсюда подальше.

— Это не смешно, — говорит она колко. — Тем более при гостях.

— Смешно, — повторяет он. — Шведская, блин, семья. Я тебе это не скоро забуду, — чеканит слова.

— Ладно, прости меня, — она протягивает ему мизинец, немало удивляя меня. Он кивает, после чего она обнимает его со спины и целует в щеку. Милый жест, но он полностью его игнорирует, я бы даже сказала — терпит.

Наступает моя очередь отвести глаза.

Через пару часов, когда этот неудобный обед с последующим чаепитием, — в течение которого Ника разве что ему на колени не залезла, демонстрируя, что я нахожусь на ее территории, где мне не рады, — заканчивается, и я начинаю собираться на выход. Чувствую себя слегка расстроенной и разочарованной: нам так и не удалось поговорить. Самый приятный момент был на улице, когда мы искренне улыбнулись друг другу.

— Вы сейчас где-то на правом живете? — спрашивает Леха.

— Да, на Аэрокосе. Не подскажешь, на каком маршруте можно добраться? «Тройка» все еще считается экскурсионным? — мне становится тепло от внезапно всплывшей в памяти информации. — Я сюда на такси добралась, но хочу покататься по городу, делать все равно нечего. За последние пять лет здесь все изменилось, особенно разительно после Универсиады.

— Новый мост построили. Видела? — интересуется Леха и рассказывает, где именно, я киваю.

— Только на фотографиях.

— Поехали, прокатимся? Я тебя подброшу.

— О, с радостью! — потом обрываю себя: — Если у вас нет других планов, конечно.

— У меня — нет, — говорит он, — только переоденусь.

Я смотрю на Нику, она — на него, потом пожимает плечами и начинает убирать со стола. Странная пара, счастьем в этой семье даже и не пахнет.

***

— У тебя не будет неприятностей из-за меня? — уточняю, удобно устроившись в его «Крузере Прадо». Припоминаю, что он увлекался стрельбой, эта машина идеально подходит для охоты.

— Ты про Нику, что ли?

До его девушки мне не должно быть никакого дела. Я ее не знаю, узнавать не собираюсь и уж точно не планирую проникаться к ней симпатией. Она мне не подруга, она мне никто. А Леха… мы росли в одном дворе, долгое время он был моим лучшим другом. И еще двадцать пять предложений, призванных усыпить мою совесть и оправдать то, что сейчас испытываю: я догадывалась, что он мне понравится, но не ожидала, что так сильно.

Он пожимает плечами:

— Разве мы делаем что-то плохое?

— Совершенно ничего.

— Если ее что-то разозлит, пусть скажет об этом ртом. Это ведь несложно, как ты считаешь? — и смотрит выжидающе. Трудно перестроиться и привыкнуть к его новой манере общения. Он осаживает и тоном, и взглядами.

Теперь мне даже кажется, что внутренне он изменился сильнее, чем внешне. Темно-русые волосы по-прежнему коротко подстрижены, как и всегда на моей памяти — сначала он учился в кадетском корпусе, затем — в военном училище, а там критически относятся к поиску собственного «образа» и к экспериментам, но насколько я помню, он всегда люто ненавидел людей в погонах. Я боялась, он вот-вот сорвется, сделает тату на видном месте или спалится на какой-нибудь пьянке. Ничего подобного. Никаких отличительных знаков: черный тонкий свитер с длинным рукавом, джинсы, стандартная внешность и суровые глаза. Резковатые ответы на невинные вопросы.

Некоторое время мы вспоминаем детство, общих знакомых, которых у нас — море. Правда, он сам мало о ком знает: как и мною, не интересовался. Поэтому в основном я просвещаю мужчину о его же друзьях: кто женился, кто развелся. Делюсь, что немного не успела доучиться на медсестру, но мечтаю однажды закончить образование. Также я много болтаю про жизнь в столице и отдых в Европе и Азии, упоминаю и Америку, но с ней связаны скорее негативные воспоминания: долгое восстановление после операций, больничные палаты, изматывающая слабость. Мне хочется, чтобы он гордился мной, и кажется, я слегка перебарщиваю.

— …Поэтому жду очередной загран, в старый визы шлепать уже некуда. А ты бывал где-нибудь, кроме России? — задаю вопрос, чтобы он сказал хотя бы что-нибудь за целый час, во время которого мы объехали все мосты, заправили полный бак и продолжили кататься.

— А как же, — усмехается, охотно включаясь. — Только пару лет как вернулся домой, до этого можно тоже сказать, что путешествовал. «Загранпаспорт» выдало государство после заключения контракта.

— О, да, глупый вопрос с моей стороны, — размышляю, спрашивать ли в какие именно страны его отправляли, но вряд ли расскажет. Да и, наверное, экскурсии там не проводили. — А потом что?

— Контракт закончился, и я вдруг решил его не продлевать. Захотел попробовать пожить другой жизнью. Кушать вкусную еду, спать на ортопедическом, блть, матрасе, — он лукаво улыбается.