Заговор красавиц - Барбара Картленд

Во всяком случае, потом он сможет не кривя душой сказать сэру Гектору, что не говорил Лине о его предложении, а потому не может отвечать за ее внезапное исчезновение.

Лина с великим трудом наскребла достаточно денег на дорогу и на то, чтобы прожить в Лондоне первое время, пока не найдет себе средств к существованию.

По счастью, было начало месяца, и у Лины еще осталось немного денег из тех, которые отдал ей отец после того, как ему однажды повезло в игре.

В последний год Лина обнаружила, что единственный способ добыть денег на жизнь и на уплату долгов — это выпросить у отца денег после выигрыша, которые хоть и очень редко, но выпадали на его долю. В этот раз отец дал ей пятнадцать фунтов, и половина из них у нее еще осталась.

Еще у нее было несколько соверенов, которые Лина припрятала на черный день, а среди немногих принадлежавших ей вещей оставалось несколько матушкиных драгоценностей. Но их ей продавать не хотелось. Лина подозревала, что дадут за них немного, а расстаться с фамильными украшениями было бы ужасно жаль.

Отец так и не признался Лине, что продал кольца ее матери и маленькую нитку жемчуга, которую она носила. Он говорил, что хранит их в надежном месте.

Лина очень переживала, обнаружив, что матушкины фамильные драгоценности пошли на уплату игорных долгов. После этого она спрятала подальше свое кольцо с сапфиром, которое часто носила ее мать, и сапфировую брошь.

«Они мои? — твердила она себе. — Не отдам! Зачем папа садится играть, если знает, что ему нечем платить?»

И в то же время она боялась. Ведь карточный долг — это долг чести! Не лучше ли продать драгоценности, чем позволить, чтобы ее отца ославили?

Теперь девушка думала, что, когда она покинет родной кров, сэр Гектор станет ее искать, но отцовские долги он все же уплатит — он ведь так уверен, что женится на ней!

«Надо спрятаться так, чтобы он никогда меня не нашел!»— говорила себе Лина.

Значит, к родственникам отправиться нельзя. Ведь отец непременно даст сэру Гектору их имена и адреса!

Лина сидела в поезде, глядя в окно невидящим взором, и мучительно пыталась придумать, где ей укрыться.

Очевидно, ей придется самой зарабатывать себе на жизнь. А это будет нелегко!

Матушка настояла, чтобы Лина получила хорошее образование, хотя в деревне это было не так-то просто. И все же графине удалось добиться этого. У Лины было много хороших учителей, которые обучали ее всему, что необходимо знать воспитанной девушке из знатной семьи.

— Я не хочу, дорогая, — говаривала ей матушка, — чтобы тебя учила какая-нибудь бестолковая гувернантка, которая ничего толком не знает и от которой при этом ждут, что она знает все, а платят ей гроши.

Лина знала, что большинство девочек именно так и учат. Это сыновей-наследников надо отправлять в пансионы и университеты, да еще нанимать им наставников на время каникул…

— Мне повезло, — говорила графиня. — И потому, дорогая, я считаю, что тебе тоже должно повезти.

Матушке повезло в том, что один из ее братьев был слишком болезненным, чтобы учиться в пансионе. Поэтому учителя ходили к нему на дом. А их поместье было не так далеко от Оксфорда, где можно было найти великолепных наставников. И она училась вместе с братом.

Поэтому, когда Лине пришло время учиться, графиня потратила много усилий, наводя справки и разыскивая удалившихся от дел опытных школьных учителей. Одни из них приезжали в замок, к другим Лину возили.

Матушка особенно настаивала на том, чтобы Лина училась свободно говорить на иностранных языках.

Проще всего было с французским. Неподалеку от замка жила вдова английского дипломата, вышедшая из знатной французской семьи. Когда ее супруг скончался, она решила, что слишком стара, чтобы возвращаться на родину, и осталась в Англии.

— Мне никогда не нравилась эта холодная страна, — говорила она, — но что поделаешь! Здесь я живу, здесь и умру. Хотя по временам я ужасно скучаю!

Матушка Лины только улыбалась.

— Я полагаю, мадам, — сказала она однажды, — вы скучаете оттого, что вам нечем заняться. Быть может, вы возьметесь учить мою дочь французскому языку? Я хочу, чтобы она говорила на нем, как настоящая француженка. Мне кажется, что эти уроки доставят вам не меньшее удовольствие, чем ей.

Вдова дипломата поначалу была ошеломлена подобной просьбой, но потом нехотя согласилась попробовать.

Графиня была права. Эти занятия нравились не только Лине, но и ее учительнице. И в результате Лина научилась совершенно безупречно говорить по-французски. Еще она знала итальянский и немецкий, хотя говорила на них не так хорошо.

«Быть может, теперь французский мне пригодится», — думала Лина.

Правда, она не была уверена в этом. Единственное, что ей доступно, — это поступить в гувернантки, а те, кто хочет как следует научить своих детей французскому, несомненно, наймут в учителя француза…

«Впрочем, зачем гадать? Надо надеяться на лучшее!»— сказала себе Лина, когда поезд, шипя, остановился у платформы лондонского вокзала. Привокзальные часы пробили двенадцать.

Носильщик взял у Лины ее вещи и нашел экипаж. Лина попросила кучера отвезти ее на Маунт-стрит, в бюро по найму прислуги миссис Хант.

Лина знала, что это лучшее бюро по найму в Лондоне. В замке редко нанимали новых слуг, предпочитая обходиться старыми, проверенными людьми, которые были готовы работать за небольшую плату. Но тем не менее Лине случалось слышать, как подруги матушки рекомендовали друг другу именно эту контору.

Они вечно жаловались, как трудно в наше время удержать хорошую прислугу. А когда слуги меняются, это почти всегда к худшему.

— Я сказала миссис Хант, — говорила одна из матушкиных подруг, — что девицы, которых она мне присылает, — это настоящее оскорбление! Я пригрозила, что, если я увижу еще одно подобное создание, я буду нанимать слуг через другую контору.

— А я всегда думала, — заметила графиня, — что у миссис Хант лучшая контора по найму в Лондоне…

— О да, разумеется! — согласилась дама. — Но миссис Хант ужасно тщеславна. Лучших слуг она раздает своим лондонским клиентам с высокими титулами!

В ее голосе звучала нотка завистливой злости, которая не укрылась от внимательной Лины. Но в то же время она запомнила имя миссис Хант.

Поэтому, проснувшись рано утром, она написала себе отличную рекомендацию. Она поставила дату — незадолго до смерти своей матушки — и очень удачно воспроизвела ее подпись.

Она перечитала бумагу, где ее рекомендовали как отличную гувернантку и учительницу, и, улыбнувшись, решила, что ни один наниматель не устоит перед подобным панегириком.

Но, посмотрев на себя в зеркало, Лина усомнилась в успехе своего предприятия. Она выглядела слишком юной, чтобы работать гувернанткой. Оставалось лишь надеяться, что миссис Хант не догадается, что предполагаемой гувернантке графини Уэллингем два года назад было всего шестнадцать.