Мужчина, женщина, ребенок - Эрик Сигал

Шила побледнела.

– Нет, – сказала она, встряхивая головой так энергично, как будто хотела выбросить из нее только что услышанное. – Это какая-то чудовищная шутка. – Она смотрела на него, как будто ожидая, что он ее разуверит. – Ведь ты пошутил?

– Нет, это правда, – произнес он без всякого выражения. – Я … мне очень жаль.

– Кто это был? – спросила она.

– Никто, – отвечал он. – Никто особенный.

– Кто, Роберт?

– Ее – ее звали Николь Геран. Она была врачом. – Зачем ей нужны эти подробности, недоумевал он.

– Как долго это продолжалось?

– Два, три дня.

– Так два или три? Я хочу знать, черт возьми.

– Три дня, – сказал он.

– И три ночи, – прибавила она.

– Да, – сказал он. – Разве это имеет значение?

– Все имеет значение, – отвечала Шила и произнесла про себя «Боже!». Муж видел, как жена борется за самообладание. Все было хуже, чем он мог вообразить. Потом она взглянула на него и спросила: – И все эти годы ты молчал?

Боб кивнул.

– Почему ты мне не сказал? Я думала, что наш брак основан на полном доверии. Какого черта ты мне ничего не сказал?

– Я собирался, – слабо оправдался он.

– Но…?

– Я… я ждал подходящего момента. – Боб понимал, что это звучит глупо, но это было правдой. Он действительно хотел ей рассказать. Но только не так.

– И подходящий момент настал через десять лет? – сказала она с иронией. – Несомненно, ты думал, что так будет легче. Для кого?

– Я не хотел обидеть тебя, – сказал он, зная, что отвечать бесполезно. И потом добавил: – Шила, если это какое-то утешение, это единственный раз. Это был только один-единственный раз.

– Нет, это не утешение, – отвечала она тихо. Пусть один раз, но что было, то было.

Женщина прикусила губу, чтобы сдержать слезы. А ведь он еще не все сказал.

– Шила, это было так давно. Я должен был рассказать тебе сейчас, потому что…

– Ты уходишь к ней? – не удержалась она. Полдюжины друзей прожили (или, скорее, умерли) по этому сценарию.

– Нет, Шила, нет. Я не видел ее десять лет. Я хочу сказать – она умерла, – выпалил Боб.

К потрясению и боли Шилы добавился еще и страх.

– Бога ради, Боб, зачем ты мне все это рассказываешь? Или предполагается, что я должна написать кому-то письмо с выражением соболезнования? Ты с ума сошел?

Хотел бы я, подумал он.

– Шила, я рассказываю тебе потому, что у нее был ребенок.

– А у нас двое. И что из того?

Боб колебался. Потом он едва слышно пошептал:

– Это мой ребенок. Мой мальчик.

Шила уставилась на него недоверчиво. – О нет, этого не может быть. – Ее глаза молили об отрицании.

– Да, это правда, – печально кивнул Боб.

А затем мужчина рассказал все. Забастовка во Франции. Встреча с Николь. Их краткий роман. Звонок Луи. И мальчик. Проблема с мальчиком.

– Я ничего не знал об этом, Шила. Прошу тебя, поверь мне.

– Почему? Почему я должна верить чему-либо, что ты мне говоришь сейчас?

На это он ничего не мог ответить.

В последовавшем за этим ужасном молчании Боб внезапно вспомнил, в чем он ей давно признался – тогда это казалось вовсе неважно – он желал бы иметь сына.

«– Я не возражал бы против маленького футболиста.

– А если это еще одна девочка?

– Ну что же, тогда мы будем продолжать стараться дальше. Разве это не прекрасная перспектива?»

Тогда они оба рассмеялись. «Футболист» была, конечно, Пола. И после этого у Шилы не могло быть больше детей. Долгие месяцы она чувствовала себя «нелюбимой». Но Боб продолжал разуверять ее, и постепенно женщина снова поверила, что ничто не может изменить того, что было между ними. И связь их стала еще теснее.

Она была такой до сегодняшнего вечера, до этого реквиема по доверию. Теперь все стало потенциальным источником боли.

– Шила, послушай…

– Нет. Я уже достаточно услышала.

Женщина встала и вышла в кухню. Поколебавшись мгновение, Боб пошел следом. Она сидела за столом, рыдая.

– Дать тебе что-нибудь выпить?

– Нет, убирайся к черту.

Муж потянулся погладить ее по белокурым волосам, но жена отодвинулась.

– Шила, прошу тебя…

– Боб, зачем тебе нужно было мне все это рассказывать? Зачем?

– Потому что я не знаю, что мне делать. – И потому что я почему-то думал, что ты поможешь мне. А я просто эгоистичный сукин сын.

Он сел за стол и смотрел на нее.

– Шила, пожалуйста. – Боб хотел, чтобы жена заговорила, чтобы она сказала что-нибудь, хотел положить конец этому мучительному молчанию.

– Ты не можешь понять, как это больно, – сказала она. – О, боже мой, я так тебе доверяла. Я доверяла… – Шила снова зарыдала.

Он хотел обнять ее, утешить, но боялся.

– Ты не можешь забыть столько счастливых лет…

Женщина взглянула на него с чуть заметной тоскливой улыбкой.

– Вот в этом-то и дело, – сказала она. – Я только что обнаружила, что они не были счастливыми.

– Шила, нет!

– Ты мне лгал! – закричала она.

– Прошу тебя, любимая. Я сделаю все, чтобы это поправить.

– Ты не можешь.

Его испугала твердость этого заявления.

– Ты имеешь в виду, что хочешь расстаться…

Шила колебалась.

– Роберт, у меня сейчас нет сил. Ни на что.

Женщина поднялась из-за стола.

– Я приму снотворное, Боб. Ты бы мог сделать мне большое одолжение?

– Любое, – сказал он с отчаянной решимостью.

– Спи у себя в кабинете, пожалуйста, – сказала она.

– У нас что – кто-то умер прошлой ночью?

На этот раз Джесси с ее мрачной философией оказалась мудрее, чем она могла подумать. Все завтракали в кухне или – как в случае Джесси – потребляли диетическое питание (для нее это было снятое молоко пополам с водой). Девочка комментировала общее семейное настроение.

– Ешь свой завтрак, Джесси, – приказала Шила, стараясь создать нормальную обстановку.

– У тебя ужасный вид, папа, – сказала озабоченно Пола.

– Я вчера работал допоздна, – отвечал Боб, надеясь, что его младшая дочь не догадается, что он провел бессонную ночь у себя в кабинете.