Планета лжи - Татьяна Александровна Бочарова

из кабинета. Он словно побывал в кинозале. Не хватало только вкуса попкорна. Вот, собственно, и все. И из-за этого нужно было ехать в такую даль! Чтобы попить кофе и послушать про свой скверный цвет лица?

Олег постоял немного, раздумывая, куда податься. Можно, конечно, зайти, повидаться с коллегами. Некоторых он не видел уже очень давно. Но, честно говоря, меньше всего ему сейчас хотелось праздных разговоров. Уж лучше со спокойной душой поехать обратно домой. А для начала все-таки зайти в кофейню, в которую он так и не попал по милости Зимина. Кофе от шефа, конечно, выше всяких похвал, но это был какой-то наперсточек. Да и есть хочется все больше и больше, до дому не дотерпеть.

От того, что придумался план, Олегу стало спокойно и весело. Он, оглядываясь по сторонам, чтобы не встретить кого-то из знакомых, быстро прошел по коридору и выскользнул на улицу. У крыльца оживленно болтали курильщики.

— Ой, Олег! Олег Криволапов! — крикнула какая-то симпатичная девушка в черном коротком плащике и помахала ему рукой: — Олег! Иди к нам!

Он тупо уставился на нее. Хоть убей, не помнил, кто она такая.

— Мы думали, ты уволился давно, — сказала девушка.

— Или умер, — дополнил стоящий рядом с ней курносый толстяк в полосатой футболке и весело загоготал.

— Фи, ну и юмор у тебя. — Девушка скривила симпатичные пухлые губки. — Ну же, Олег, ты идешь?

Он почувствовал ужасную неловкость.

— В другой раз. Сейчас тороплюсь.

Девушка пожала плечами. На персиковых щеках образовались две маленькие ямочки.

— Жаль.

Больше она ничего не сказала, стрельнула сигарету у толстяка и отвернулась от Олега. Он почувствовал, что вспотел. Черт. Зачем все это? Кто такая эта, с ямочками? Откуда она его знает? Он даже имени ее не помнит. Неприятно. Прямо стыдно как-то. Ему показалось, что вся компания искоса наблюдает за ним, едва сдерживаясь, чтобы не расхохотаться. Олег стремительно повернулся и зашагал прочь. Он ждал, что вслед ему вот-вот полетит что-то оскорбительное. Его спина напряглась, как щит, готовый каждую секунду отразить удар. Но нет, позади все было тихо. Никто больше не вспоминал о нем, и Олег постепенно успокоился и расслабился. К нему вернулось хорошее настроение. Мурлыча что-то себе под нос, он дошел до кофейни и заглянул внутрь. Улыбчивая девушка-официантка предложила ему занять столик у окна. Олег удобно уселся в кресло, промокнул салфеткой вспотевший лоб и с наслаждением вытянул под столом длинные ноги.

Вскоре другая девушка, такая же улыбчивая, принесла меню. Олег взял кофе и люля-кебаб с картофелем фри. Он едва дождался, пока принесут заказ. Поев, Олег не спеша смаковал кофе, смотрел в окно и думал над грядущим проектом, о котором рассказывал Валерке. Наконец-то он подобрался к нему вплотную. Идея сделать космическую игру возникла у него прошлой осенью. Разбирался в кладовке, куда ни разу не совался после смерти родителей, и случайно наткнулся на свернутые в рулоны куски ватмана. Это были его карты, те самые, из детства. После того как отец запретил ему ходить в кружок юных астронавтов, мотивируя это плохой учебой, карты у Олега забрали и спрятали в кладовке до лучших времен. Что он только не делал: плакал, кричал, стучал ногами, грозился убежать из дома — ничего не помогло. Отец был непреклонен. Он видел сына программистом, в худшем случае инженером. В конце концов Олежка заболел на нервной почве и на целый месяц слег в больницу. Когда он вышел — учебный год уже кончался. Учителя быстренько выставили ему тройки по всем предметам и отправили на каникулы.

Мать повезла Олега в деревню к своей сестре, на зелень и парное молоко. Карты и телескоп ему взять не разрешили. Но тут это было и не нужно! Вечерами небо над теткиным домом наполнялось миллиардом серебряных звезд. Это было настолько ошеломительно красиво, что у двенадцатилетнего Олежки захватывало дух. Он садился на высокую поленницу в дальнем углу участка, поднимал голову, и… и мир переставал для него существовать. Лишь тысячи и тысячи сияющих тропинок в темноте, змеистых дорожек, мигающих огоньков проносились перед его взглядом. Олег старался с фотографической точностью запомнить все, что цеплял глаз, а после, утром, рисовал на скромном тетрадном листке причудливые узоры, стрелочки, черточки, кружочки. Делал он это осторожно, чтобы ни мать, ни тетка не догадались, что он снова занимается астрономией. Лишь теткиной дочке, своей двоюродной сестре Оксане, Олег немного приоткрыл свою тайну, но и то не до конца. Оксане, впрочем, совершенно неинтересны были ни небо, ни звезды. Она тайком тырила у матери помаду, румяна и втихаря красилась перед зеркалом, а потом шла гулять по улице в расчете встретить деревенских парней. Олежку она тащила с собой, для компании. Так они и бродили по утрамбованной песчаной дороге — она глядя под ноги, чтобы не сверзиться с каблуков, а он, наоборот, задрав голову.

Так пролетело лето. А к осени Олег узнал, что его перевели в другую школу, в класс с углубленным изучением компьютера. Это была катастрофа. Он и так ни с кем почти не дружил, а теперь и вовсе остался один-одинешенек среди чужих, сплоченных между собой ребят. Задавали в новой школе очень много, Олег почти ничего не успевал. Отец и мать регулярно ходили к учителям, справляясь об успехах сына. О картах и телескопе пришлось забыть. Иногда, ночью, при свете фонарика, Олег рассматривал свои летние наброски. Он напряженно вглядывался в смятые тетрадные листки и видел бесконечные и манящие просторы галактики. Яркий свет сменялся глубокой тьмой, мелькали и исчезали в россыпи звездной пыли прекрасные голубые и зеленые планеты. Мириады раскаленных докрасна солнц сушили искусанные губы. Но все это лишь в воображении, в мечтах, о которых не должна была знать ни одна живая душа…

Год Олег кое-как протянул и даже выбился в хорошисты. Но с мечтой о космосе пришлось окончательно распрощаться. Дальше пошли факультативы, репетиторы, затем курсы при институте, потом и сам вуз. Все реже Олегу хотелось заглянуть в кладовку, чтобы очистить от пыли и развернуть нарисованные детской рукой карты. А потом он и вовсе позабыл о них.

И вот теперь, через много лет, разбирая накопившийся хлам, случайно наткнулся на свертки в углу. Сначала он подумал, что это куски старого паласа, и хотел сразу снести на помойку, но остановился. Поколебавшись, протер целлофановую упаковку влажной тряпкой и разрезал ножом. К его ногам посыпались пожелтевшие, плохо разгибающиеся листы ватмана. Олег сел на корточки, потом и вовсе устроился на полу, поджав по-турецки ноги. Ему было одновременно грустно и смешно. Как здорово сделано — не скажешь,