Опасные небеса - Владимир Корн

Подумав при этом: «А ведь я его в Дигране, едва не прогнал в шею, лишь только он озвучил, как мне показалось тогда, абсолютно бредовую идею».

Засмущавшись, Аднер забормотал:

– Что вы, что вы, капитан! Я тоже очень рад, что судьба свела меня именно с вами.

«Это что же получается, – размышлял я. – Благодаря этому чудесному устройству мне уже нет необходимости в такой большой команде. Так, и сколько человек я смогу уволить? Кок, естественно, необходим, тем более такой превосходный. Навигатор тоже, не могу же я сутками напролет не сходить с мостика. Родриг Брис – шкипер, боцман и плотник в одном лице, и без него не обойтись. Без Николь я никуда, и не только по той причине, что жизни без нее не представляю – она еще и замечательный лекарь. Энди Ансельм, пожалуй, тоже должен остаться: я его знаю едва ли не десяток лет, и при всех своих слабостях он замечательный человек. А значит, останется и Мирра. Гвенаэль Джори? Нет, что мы все будем делать без его шуток, прибауток, веселых историй? Со скуки сдохнем! И остается только Аделард Ламнерт. Вообще-то именно он на корабле человек самый бесполезный, если не принимать во внимание то, что как воин он всех остальных нас вместе взятых стоит. И жизнь он мне спасал, причем не один раз. Получается, не смогу я ни с кем из них расстаться. Ни сейчас, когда необходимо держать чудесное устройство в тайне, и потому они все нужны, ни потом, когда такая необходимость исчезнет».

Еще через полчаса выяснилось, что впадать в полную эйфорию бессмысленно: набрав определенную скорость, «Небесный странник» начинал вести себя так, как ведет морской корабль на крупной волне – раскачиваться с борта на борт, и с носа на корму. Но стоило только снизить ход, как все исчезало. Я с надеждой взглянул на Аднера, но тот только развел руками: «Капитан, увы, я не всесилен».

«Да ладно тебе, Берни, оправдываться, – подумал я. – Даже той скорости, что корабль может набрать без всяких последствий, вполне хватит, чтобы уйти от любого из преследующих нас кораблей».

И я уже не с такой тревогой оглядывал горизонт, пытаясь обнаружить в небе паруса кораблей Коллегии.

* * *

Каилюайль Фамагосечесийт по своему обыкновению показался из каюты только к обеду. Но к этому времени мы уже подняли парус, и летели по небу так, как летают по нему тысячи обычных кораблей.

– Добрый день, Люкануэль, – поздоровался он со мной, поднявшись на мостик. И сразу же, не дожидаясь ответного приветствия, указал куда-то вниз по правому борту: – Вон она, Энстадская бездна. Помните, я вам вчера о ней рассказывал? Видите то темное пятно?

Действительно, вода в одном месте имела темный, почти черный цвет – такой она и кажется сверху, когда глубина очень большая. Как же, помню, отчего нет, он даже какую-то легенду рассказывал, о том, как именно она образовалась. Но я почти не слушал, и потому только понял – что-то там связано с гневом Создателя. Все как обычно: девять из десяти произошедших на земле катаклизмов связаны именно с ним. Да и что энстадская бездна? Стоит взглянуть в глаза Рианелю Брендосу, чтобы увидеть другую бездну, значительно более глубокую – бездну тоски. Особенно когда он бросает взгляд за корму, в ту сторону, где остался остров Энстад.

Погода благоприятствовала все дни полета к Островам. Вообще-то на карте они обозначены как архипелаг Габстела – знаменитый путешественник Иоахим Габстел первым обогнул земной шар на летучем корабле «Улыбка фортуны», он-то и присвоил архипелагу свое имя. Но так уж сложилось, что все называют их именно Островами. Вытянутый с севера на юг архипелаг насчитывает более десятка островов, и практически все они именуются каким-либо оттенком цветов. Например, тот, который нам нужен, носит имя Багряный. Есть еще Амарантовый, Пюсовый, Лазурный, Кармин и так далее. И только самый северный остров, сплошь гористый – Анхейм.

Один мой недавний знакомый, которого я могу назвать другом, носящий имя своего славного предка, рассказал мне сохранившуюся в семейных преданиях историю, почему так произошло.

– Был на борту «Улыбки фортуны» один художник, – рассказывал Иоахим. – Так вот, не поверишь – честь назвать эти острова он выиграл в кости. Художник и поименовал их всякими Селадонами и Маджентами. И только один из островов назвал Анхеймом. Наверное, названия цветов у него закончились, – смеялся Иоахим.

О новейшей истории архипелага мы узнавали от господина Фамагосечесийта, неоднократно бывавшего там.

– Видите во-он там далекие пики гор? Так вот, это и есть остров Анхейм. На нем единственное поселение. И все из-за того, что на острове нет ни единого источника пресной воды, – рассказывал он, искоса поглядывая на палубу, где о чем-то разговаривали Николь и Мирра.

– Так что, им туда воду для питья привозят? – без особого интереса справился я.

– Нет, – жизнерадостно ответил Кайль. На мой взгляд, чересчур жизнерадостно, или я просто уже устал от его постоянного общества – большую часть времени, не занятую сном, он проводил на мостике, докучая мне пустопорожними разговорами. В то время, когда вахту нес навигатор Брендос, Кайль появлялся там значительно реже. – У них там есть один работающий механизм Древних, из тех, что из морской воды делают пресную, этим и спасаются. Установка небольшая, и потому на Анхейме всегда определенное количество людей, не более того, иначе воды на всех попросту не хватит.

– А что же они вообще там делают?

– На Анхейме единственный на все Острова рудник с железной рудой. Рудник весьма небогатый, так что вы сами должны понимать, как ценятся здесь изделия из стали, – и Кайль слегка топнул по палубе.

Безусловно, понимаю – весь груз «Небесного странника» и состоит из таких вот стальных изделий. Торговец в очередной раз взглянул на девушек.

«И чего это он все время на них пялится? И ведь явно же не на Мирру, в сравнении с Николь выглядящую очень и очень бледно».

Сама же Мирра с некоторой озабоченностью во взоре частенько поглядывала на Энди, несшего вахту у единственной мачты «Небесного странника». Вот с этим как раз все понятно: паури – аборигены, ведущие почти дикарский образ жизни, славятся не только своим миролюбием и добродушием, но и весьма свободными нравами. И особенно это относится к паурянкам.

Помнятся мне рассказы тех, кто побывал на островах архипелага, иные от восторга едва ли не захлебывались. Отсюда и беспокойство Мирры: как себя поведет ее Энди? Вообще-то и Николь должна на меня поглядывать, ее что, такие вещи совсем не волнуют? Или она так в себе уверена? Либо же ей безразлично? Мне даже немного грустно стало.

– Вы, наверное, обратили внимание, Люкануэль, – продолжил свой рассказ Кайль, – на форму островов.

На что я кивнул: обратил, еще как обратил.

– Согласитесь, создается такое впечатление, что, если острова сдвинуть вплотную друг к другу, они создадут единое целое, как будто они им и были когда-то.

И действительно, глядя на карту, на извилистые береговые очертания, так и хочется вырезать их всех по контурам, а затем сложить. Уверен, между ними не окажется ни малейшего просвета.