Лабиринт чувств - Сергей Калабухин

художник не сможет обрисовать жизнь Аура так, как видел её я в своей памяти, то есть в памяти Кирэ.

И вот последняя моя рукопись. Но она самая важная, Джо. Если раньше я давал лишь хронику исторического развития Аура, то на этот раз я описал социальное его общество, ведь оно прекрасно!..

Я понимаю, что у тебя с этой рукописью будет немало хлопот и осложнений. Может быть даже закроют твой журнал. Но всё равно, надо непременно опубликовать её. У нас должны знать, что идеалы общества, которое строит Россия, не утопия — они уже стали действительностью на Ауре. Таки внимательно следят за нашей голубой планетой и готовы протянуть землянам братскую руку дружбы. Теперь только от нас зависит, как долго мы будем в самоизоляции. Пора уже перестать бряцать по-дикарски оружием. Ты меня понимаешь?

Артуро медленно поднялся.

— Так я могу быть спокойным? Напечатаешь? Ведь ты и без того заработал на мне кучу денег. В случае чего откроешь какой-нибудь новый журнал… Ну, вот и хорошо. Я всегда считал тебя славным парнем, дружище: Прощай!

— Подожди. А что же всё-таки с твоей памятью? Ты и сейчас мог бы начертить что-нибудь этакое?..

— Конечно. Мне известно многое, о чём я пока умалчиваю. Но вот что теперь происходит на Ауре — я не знаю. Ведь, память — только память. Другое дело, если бы мы установили прямой контакт с Ауром… Ну, я пошёл. Салют, Джо!

Несколько секунд редактор задумчиво следил за ним в окно. Потом решительно снял трубку телефона и набрал номер.

— Алло!.. Генерал Диас?.. Да-да, это я. Вы оказались правы. Он действительно многое знает… К сожалению, симпатизирует красным… Во всяком случае, дальнейшее его пребывание на свободе весьма опасно для нашей демократии. Он мне тут такое плёл о России… Да- да, я всегда к вашим услугам.

Редактор положил трубку, взял со стола рукопись Артуро, поднес её к корзинке с мусором и брезгливо разжал пальцы.

— Деньги есть деньги, — проворчал он, — и лучшего идеала нам не надо! Вот так-то…

А за окном белым кружевом распускался жасмин. И аромат его был как-то по-особому густым и острым.

1978 г.

Город

Быстров осторожно выглянул изза скалы. Охранник был совсем рядом. Его длинная, по колено, рубаха покрылась слоем пыли и казалась изза этого серой. За широкий кожаный пояс заткнут короткий меч. Быстров включил телекамеру, и Толя Винер, ждущий его в рубке «Спасателя», поспешил уменьшить звук. Над карьером стоял непрерывный грохот. Сотни рабов в одних набедренных повязках рубили кирками камень, группы носильщиков таскали его в огромных корзинах наверх и сваливали на телеги. Когда телеги наполнялись, рабы, впряженные вместо лошадей, волокли их по отшлифованной тысячами босых ног дороге к Городу. Карьер напоминал огромную чашу, по краям которой торчали неподвижные фигуры охранников.

Острый обломок впился Быстрову в бок. Сергей осторожно поменял положение и направил глазок телекамеры в центр карьера. На несколько секунд он выпустил из виду стоящего недалеко охранника, целиком сосредоточившись на картине, приближенной телеобъективом. В облаке пыли мелькали мускулистые руки, сжимающие инструмент. Мерно взлетают кирки и, обрушиваясь, откалывают куски камня. Между покрытыми пылью и потеками пота телами рубщиков снуют коренастые фигуры, быстро собирающие сколотую породу в огромные плетеные корзины. Два непрерывных потока текли параллельно навстречу друг другу: снизу вверх карабкались рабы с наполненными доверху корзинами, сверху вниз — опустошившие их в телеги.

Рядом хрустнуло. Сергей мгновенно вскочил. Охранник был уже в двух шагах. Его меч ярко блестел в лучах полуденного солнца.

— Немедленно уходи! — услышал Быстров взволнованный голос Винера и представил, как его маленькая фигурка напряженно застыла перед экраном, заполненном надвигающимся охранником.

— Спокойно, Толя, — ответил Быстров, на голове у меня гермошлем, а комбинезон не пробьет даже бластер, не то что эта медная ковырялка.

Охранник бросился. Быстров ушел легко. Он вполне мог обезоружить нападавшего, но решил выждать, посмотреть, что будет, когда охранник поймет, что противник ему не по зубам. Уходя от бросков и ударов, Сергей увлекся, он не слушал, что кричит ему Винер…

— Какого черта вас понесло в Город? Вы что, не знали, что планета занесена в «Красную книгу»? На Сиреневую посадка запрещена!

— У нас была вынужденная посадка, — вяло ответил Быстров, прислушиваясь к боли в избитом теле: мечи охранников не смогли, конечно, пробить ткань комбинезона, но синяков понаставили.

— Вот и занимались бы ремонтом. Кто просил вас лезть в Город?

Зубов вскочил и забегал по каюте.

— Мы не могли спокойно смотреть, как одна раса поработила другую и нещадно эксплуатирует ее, — жестко сказал Быстров. Его зеленые глаза вызывающе блеснули изпод отросших русых кудрей.

— Какая раса? Кого поработили? — Резко остановился Зубов.

— Сережа ошибся, — прозвучал спокойный голос Винера. — Это одна и та же раса. Просто делают рабов из себе подобных! Фашизм.

— Ты слышишь, Маша? — Засмеялся Зубов, обращаясь к сидящей в углу худенькой женщине. — Оказывается, в Городе процветает фашизм, и мы с тобой его охраняем и защищаем!

Жирные щеки Зубова тряслись, он начал задыхаться.

— Сядь, Паша, — голос маленькой женщины оказался неожиданно низким. — А вы, герои, может все-таки расскажете нам, как все произошло?

— Когда Сергей начал играть с охранником, он перестал воспринимать окружающее, — начал Винер. — Телекамеру он не выключал, и я видел, как со всей каменоломни сбегаются стражники. Они навалились на него всем скопом. Я не стал ждать конца схватки, прыгнул в вездеход и помчался к карьеру. На экране вездехода, как в калейдоскопе, мелькали руки, мечи, ноги. Когда я подъехал, все уже было кончено. Сергея спеленали веревками, бросили на телегу, и шестерка рабов в окружении охраны повезла его и с десяток покалеченных охранников в Город. Я медленно двинулся за ними. Мне все время не давала покоя одна мысль.

— Какая? — Быстро спросил Зубов.

— Еще когда я наблюдал на телеэкране карьер, меня поразило одно обстоятельство: все работали без надсмотрщиков. Никто не подгонял рабов, на их телах нет следов побоев, однако все работают в полную силу! И второе: охранник, напавший на Сергея, не издал ни звука, да его бы никто и не услышал в этом адском грохоте. Однако помощь пришла немедленно! И даже конвой из Города. Я понял: аборигены общаются телепатически! Мы — спасатели, «скорая помощь» Вселенной, поэтому наш вездеход недавно оснастили мыслепередатчиком. Я включил его. Рабы, тащившие повозку, не считали себя рабами!

Они были убеждены, что созданы для этого. Охранники, оказывается, не стерегли рабов от побега, а защищали их от нападения диких зверей и захватчиков из