Продавец вечности - Анна и Сергей Литвиновы

дом приваживал, хотя я и протестовала.

— Может быть, дама в бархатном пиджаке на нее чем-то похожа? — вкрадчиво спросил Савва.

— Да ни черта она не похожа. Но Люська сама бы и не стала мараться. А вот асоциальную личность на грязную работу нанять — для нее вообще не вопрос. Дама без принципов.

— Если женщина в бархатном пиджаке исполнитель, мы и на заказчика легко выйдем.

— Как?

— У меня имеются четыре фотографии предполагаемой воровки, — похвастался Савва. — Две профиль, две анфас. Сделал тайно. Можно пробить по соответствующим базам.

— Ты, что ли, детектив-любитель? — насмешливо взглянула Марьяна.

— Я историк. А в развитии событий — особенно в нашей стране — немало детективных загадок. Вот и поднаторел. У меня еще вот что есть, — он триумфально извлек из кармана и продемонстрировал целлофановый пакетик на застежке. — Волос ее. Когда увидел, что странно себя ведет, с пола подобрал. На всякий случай. Как возможный образец ДНК.

— Да, Савва, ты крут! — похвалила вдова.

А дурачок — вместо того чтоб пользоваться моментом, цену себе набивать — беззащитно улыбнулся:

— Я не для крутости, а просто для собственного удовольствия за людьми наблюдаю. Но прежде пригождалось только для мелочей всяких. Вычислить, например, где дочка сигареты прячет.

Из-за дочки Марьяна расстроилась, но вида не подала.

— Полицию вызывать я не буду.

Он опешил:

— Пять миллионов и золото преступникам отдать?!

А вдова снисходительно отозвалась:

— Не такой уж ты и внимательный. Я тебе что сказала? Дочка мужнина — та еще стервь. У меня давно подозрение имелось, что папаша ей ключ от моего сейфа вручил. Думаешь, я б в такой ситуации деньги там оставила?

— Но вы ж сами сказали! Было пять миллионов!

— Не миллионы, а бумага цветная. Специально заказывала фальшивки в хорошем качестве. А золото — копии и бижутерия. Пойдем со мной. Я тебе настоящий сейф покажу.

— Зачем? — закраснелся он. — Просто принесите деньги, я здесь подожду.

Но вдова жарко облизнула губы:

— Нет уж, Савва. Боюсь я теперь одна — раз в доме вор побывал. Пойдем. Будешь моей защитой.

Из будуара, через коридор, прошли в мужнину спальню. Когда-то очень кобелиная, обшитая дубовыми панелями комната давно превратилась в филиал комфортной больничной палаты. Бархатные портьеры сменили на эргономичные жалюзи, чучела совы, кабана и лисы — охотничьи трофеи супруга — обернули в пленку, массивный диван заместила ортопедическая кровать с пультом управления, кожаное кресло — инвалидная коляска.

Постель еще хранила контуры мужниного тела, терпко пахло нашатырем — когда благоверный начал кончаться, Марьяна честно пыталась привести его в чувство. Савва, явно непривычный к местам, где побывала смерть, заробел совсем уж очевидно — смех, а не похоронный агент. Чтоб разогнать торжественную и гнетущую атмосферу, вдова плюхнулась в инвалидное кресло, щелкнула кнопкой пульта, врубила While my guitar gently weeps, объяснив:

— «Битлов» муженек любил.

— Встаньте, пожалуйста! — взмолился Савва.

— Почему?

— Плохая примета!

Она отмахнулась. Ловко подцепила ноготком панель, что покрывала подлокотник, объяснила:

— Ключ там лежит. Тот еще Гобсек был. Уже еле дышал, а богатства свои каждый день проверял. Поглядит на них — и будто сил прибавляется.

— Он же вроде парализованный был?

— Минимальная подвижность сохранялась. Руку мог приподнять, и два пальца работали, — поморщилась Марьяна. — Ими ключ и держал. А отпирала я, конечно.

Она всунула ладонь в узкое пространство, заворчала:

— Черт! Опять, видно, за обшивку завалился. Знаешь, какой однажды скандал устроил? И воровка я, и ограбила его. А ключик маленький, плоский, просто в щелку юркнул.

Марьяна продолжала безуспешно искать, Савва все больше хмурился. Наконец женщина с растерянным видом вытащила из полости руку и прошептала:

— Нету. Но как? Кто мог?

— Ваш муж, возможно, перепрятал?

— Э…

— Чисто физически у него такая возможность имелась?

— Ну… он своими крюками ключ всегда доставал… Но только ведь два пальца, и то с ограниченной подвижностью. Часто ронял, злился. Как спрятать-то мог?!

— Он оставался один в комнате?

Марьяна отозвалась со злобой:

— Когда он там оставался! Вертелась с ним круглые сутки! Ни на шаг от себя не отпускал. Если не дрых, даже в туалете меня контролировал!

— Но вы же иногда спали?

— Здесь. При нем. — Она злобно пнула еврораскладушку, что стояла подле постели. — От каждого кашля вскакивала, то одно ему подай, то другое!

— В какой-то промежуток времени вы, от усталости, могли заснуть крепко, — возразил Савва.

— На хрена ему от меня ключ прятать?! В чем смысл? Есть свидетельство о браке, завещание. Я все равно его наследница, основная. Дочке он только дом на Кипре отписал.

— Значит, тогда ключ не нужен. Можно просто вызвать специалиста и сейф вскрыть.

— Нет. Нельзя! — взвизгнула она.

— Почему?

— Да потому что! В завещании про сейф ни слова. Так я забрала — и все мое, шито-крыто. А эти слесари небось будут акт составлять и содержимое описывать. А по закону — дочка тоже наследница. С ней, что ли, делить?

Савва поглядел на нее брезгливо, и Марьяна совсем уж разозлилась:

— Думаешь, не заслужила? Легко мне было? Больше года бревном лежал! Ни поссать, ни посрать, ни перевернуться сам не мог!

— Можно, я осмотрю кресло? — кротко попросил Савва.

— Нет там ничего, — в отчаянии выкрикнула она. — Я все обшарила!

— Вы на взводе. После стресса, — сказал он участливо. — Позвольте я взгляну сам?

Савва присел на корточки, ощупал своими музыкальными пальцами подлокотник, достал телефон, включил фонарик, внимательно оглядел полость и вдруг попросил:

— Пилочка есть для ногтей? Ну, или ножик маленький?

— Нашли? — просияла Марьяна.

— Тут какой-то конверт. Приклеен на скотч.

— Да ладно! Где?

Она подскочила и аккуратничать не стала — схватила, рванула. Вытащила фотографию и охнула.

Савва бесцеремонно разглядывал снимок из-за ее спины. В расслабленном тропическом интерьере, на фоне океана и пальм, двое. Марьяна в облегающем платье и худощавый, черноволосый латинос в льняном белом пиджаке. Стоят рядышком, позируют.

— Кто это? — потребовал он ответа.

— Рауль, — прошептала Марьяна. — Саксофонист. С круизного лайнера… Муж… считал, что у нас с ним что-то было. Хотя мы оба просто любили танго. Познакомились на капитанском вечере… танцевали несколько раз. Потом здоровались, конечно. Несколько раз ужинали за одним столом. Супруг всегда присутствовал. Он и сфотографировал нас!

— А круиз долгий был? — невинным тоном поинтересовался похоронный агент.

— Две… две недели.

Она неожиданно разрыдалась. Савва не утешал. Подошел к окну. Осмотрел массивный дубовый шкаф. Заглянул в прилегающий к комнате туалет.

Марьяна, продолжая всхлипывать, в мелкие клочки разорвала фотографию, выкрикнула истерически:

— Скотина! Как он достал меня ревностью своей! Даже сейчас, уже дохлый, — и все равно напомнить надо, подгадить! Сука. Я вспомнила. Дня три назад жарко