Три свидания - Элиза Гвиччиоли

должна быть у Маши.

– Окей. Встретимся на остановке у Дома книги.

– Хорошо.

– Ну, до встречи.

– До встречи.

Она положила трубку и стала собираться.

Когда она сошла с автобуса и огляделась вокруг, то увидела его, он стоял неподалеку, у киоска. Он ее уже ждал. Она шла к нему, изо всех сил стараясь сдержать растекавшуюся по лицу улыбку. Он тоже ей улыбался. Не то солнце, ослепительно бившее ей прямо в лицо, не то его раздевающий взгляд заставлял ее то и дело опускать глаза. Когда она подошла к нему, он посмотрел на нее со своим традиционным прищуром и сказал:

– Привет. Давай я отвезу тебя в одно место.

Заметив ее нерешительность, он добавил: – Это сюрприз. Ну что, поехали?

– Поехали, – ответила она, недоумевая, что за сюрприз ее ждет.

Он поймал такси, они сели и поехали, куда – она не знала. Всю дорогу они молчали и то и дело, пересекаясь взглядами, улыбались друг другу, а затем снова отводили взгляды, делая вид, что интересуются проносившимися за окнами автомобиля картинами.

Наконец такси остановилось во дворе одной из высоток в новом микрорайоне. Они вышли из машины и зашли в подъезд. Подниматься долго не пришлось, квартира находилась на первом этаже.

Он открыл дверь и пригласил ее войти. Квартира была однокомнатная, с не слишком хорошей планировкой и нуждалась в основательном ремонте. Сразу было видно, что в ней не живут.

– Чья это квартира? – спросила она.

– Моя.

– Зачем ты меня сюда привез?

– Здесь тихо и спокойно.

Закрыв дверь, он подошел к ней, обвил ее стан обеими руками и крепко прижал к себе.

Она поспешно отстранилась, но он снова привлек ее к себе и приник губами к ее груди.

– Ты хорошо пахнешь. Я хочу тебя, – прошептал он, увлекая ее на стоявшую в нише кровать.

Она была в нерешительности. Ей были безумно приятны его страстные и решительные объятья, но она хотела чего-то большего, хотела признания с его стороны. Когда-то в их первое свидание она ему призналась в своих чувствах. Каждый раз вспоминая ту унизительную сцену, когда она раздетая сидела перед ним и говорила о своей любви к нему, а потом слушала его холодную отповедь и советы о том, как себя вести, чтобы встретить кого-то, она испытывала чувство боли и стыда и вся съеживалась, до боли сжимая веки.

И вот теперь, когда ей уже казалось, что все изменилось, события снова стали принимать знакомый оборот. Казалось, и не было этих двух лет, что прошли с их последней встречи, и эта встреча – лишь продолжение двух предыдущих. Она мягко, но решительно отстранилась и сказала:

– Нет, подожди. Ты что-то хотел мне сказать?

– Ты о чем?

– Я хочу знать, изменилось ли что-то в твоем отношении ко мне?

– Я хорошо к тебе отношусь. Понимаешь, с другими все как-то на автомате. А с тобой другое дело. С тобой интересно. Ты умная, развитая и сексуальная, – говорил он, в то время как его руки блуждали по ее спине и бедрам. – Я бы хотел с тобой встречаться, но, конечно, не афишировать это. А если я в будущем женюсь, то очень красиво с тобой расстанусь, а может быть и вернусь потом.

– Так я для тебя все та же тайная подружка? Я думала, что ты не станешь мне делать больно во второй раз, но ты все же умудрился сделать это, – с грустью сказала она, выскальзывая из его объятий и опускаясь в стоящее рядом кресло.

Тот факт, что он даже не рассматривает ее в качестве кандидатки себе в спутницы жизни, ранил больнее всего. При этом, он, казалось, даже не понимал, что этим делает ей больно.

Он сел в соседнее кресло и закурил.

– Я не собираюсь связывать себя узами, по крайней мере, в ближайшие несколько лет. Я сейчас учусь на юридическом, – сказал он и вдруг ни с того ни с сего спросил: – Ты знаешь, что такое римское право?

– Свободой Рим возрос и рабством погублён, – процитировала она задумчиво пришедшие почему-то на ум строчки Пушкина.

Он посмотрел на нее с нескрываемым восхищением и произнес:

– Ну ты даешь! Знаешь, мне понравились твои стихи, ты талантлива. Я храню их.

Они еще некоторое время беседовали, он говорил о ремонте, который ему предстоит сделать в этой квартире, еще о чем-то. Затем она поднялась и сказала, что ей пора идти.

Они вышли из квартиры и направились к ближайшей остановке такси. По дороге она сказала:

– Не звони мне больше, если ничего не изменится. Мне от этого лишь еще больнее.

А сама подумала, нужно ли ей теперь, чтобы что-то изменилось.

– Хорошо, – сказал он и добавил: – Знаешь, я очень уважаю твою позицию.

Они сели в такси и направились обратно в черемушки. Когда они уже подъезжали к остановке, где встретились, она попросила высадить ее возле цветочного ларька, чтобы купить цветы подруге. Он спросил, подвезти ли ее дальше, к дому Маши, но она отказалась, и они на этом вновь простились.

Эпилог

С тех пор прошло несколько лет, в течение всего этого времени до нее доходили лишь разрозненные и скупые новости о нем от подруги: он пытается оформить дарственную на квартиру с деда на себя, но что-то не получается, у него требуют денег, он делает ремонт, и все в таком же духе. И тут вдруг Маша ей рассказывает, что его мать живо стала интересоваться ею, спрашивала о ней с намеком на то, что хочет женить сына и что сын не против, а очень даже за. Потом и мать подруги, дружившая с его матерью, рассказала ей, что на той стороне хотят прощупать почву и узнать ее мнение на этот счет. Не здесь ли сказано: воистину пути Господни неисповедимы.

За эти несколько лет она пыталась забыть его, построить отношения с другими, но ничего не вышло. Все это время она не была ему нужна. И теперь вдруг почему-то стала. За эти годы она успела поступить на престижную работу с высокой зарплатой, купила себе квартиру, собиралась купить автомобиль, и вся эта информация неминуемо, она это знала, доходила до него. О меркантильности в его семье она и раньше слышала, но не думала, что в его отношении