Хрустальный грот - Мэри Стюарт

Я уже добрался до конца стены и на ощупь приближался к перекрытию под следующей комнатой, когда плечом задел обломок трубы, и на пол с шуршанием посыпалась глина.

Корниец резко прервал разговор.

— Что это?

Совсем рядом, будто над ухом, раздался голос дяди:

— Ничего. Крыса под полом. Дворец разваливается на глазах.

Послышался скрип отодвигаемого стула и удаляющиеся шаги. Голос стал глуше. Мне показалось, что раздался звон посуды и бульканье. Я как уж медленно скользил вдоль стены к проходу. Шаги вернулись.

— И даже если она откажет ему, это практически не имеет значения. В любом случае она не останется здесь. В конце концов отец уступит епископу и перестанет удерживать ее. Уверяю, она только и думает о суде всевышнего, поэтому мне нечего бояться, даже если он явится сюда собственной персоной.

— Ты пока веришь ей!

— О да, я верю ей. Я узнавал в разных местах, и все говорят одно и то же, — он рассмеялся. — Кто знает, может, нам еще придется благодарить небо за то, что будет кому заступиться за нас на том свете, пока игра не дошла до развязки. Мне говорили, что она достаточно набожна, чтобы спасти наши души, если только она будет постоянно молиться за нас.

— Она может еще пригодиться тебе, — сказал корниец.

— Может.

— А мальчишка?

— Мальчишка? — переспросил дядя, остановившись. Снова раздались мягкие шаги. Я напряг слух. Почему мне хотелось услышать ответ, я не отдавал себе отчета. Я привык, что меня называют ублюдком, трусом или дьявольским отродьем. Но сегодня ночью я видел полную луну.

Слова прозвучали отчетливо, беззаботно и даже снисходительно.

— Ах да, мальчишка. Смышленый ребенок. Достоин большего. Честно говоря, приятный малыш. Он будет со мной. Запомни, Алан, мне нравится мальчишка.

Он позвал слугу наполнить кувшин водой. Использовав момент, я уполз.

Вот так все начиналось. Днями напролет я бродил за ним как привязанный, и он терпел, даже поощрял меня. Мне никогда не приходило в голову, что в двадцать один год человеку не всегда удобно иметь рядом шестилетнего несмышленыша, неотвязно следовавшего по пятам. Моравик бранилась всякий раз, отлавливая меня, но мама, судя по всему, была довольна и приказывала отпускать меня.

2

Стояло жаркое лето. В этом году установился мир. Поэтому по возвращении домой первые несколько дней Камлак провел в безделье, отдыхая или выезжая с отцом в поля, на природу. С яблонь начинали уже падать спелые плоды.

Южный Уэльс — чудесная страна с зеленеющими горами и глубокими долинами. На ровных заливных лугах, желтых от цветов, пасется откормленный скот. Скрывающиеся в синеве нагорья дубовые рощи полны оленей. По весне там кричит кукушка, а зимой бродят волки. Там же я видел зимой грозу со снегом.

Маридунум лежит в устье реки, впадающей в море. На военных картах река именуется Тобиус, но уэльсцы называют ее Тайви. Долина в этом месте расширяется, и река течет по топям и заливным лугам, окруженным невысокими холмами. Город расположен на возвышенном северном берегу. Земля здесь сухая и имеет сток. С внутренними областями Маридунум соединяет военная дорога на Карлеон, а с юга через реку перекинут мост в три пролета, от которого на холм к королевскому дворцу и на площадь ведет мощеная дорога. Помимо дома моего деда и убогих крепостных построек, возведенных еще римлянами, где сейчас размещались королевские воины, самым красивым зданием в Маридунуме был христианский монастырь, стоявший на берегу рядом с дворцом. Там жили несколько монашек, именовавших свой монастырь общиной Святого Петра. Большинство же горожан называли место Тир-Мирдин, по имени божества, чье святилище с незапамятных времен находилось под дубом, что недалеко от ворот общины. Еще будучи ребенком, я помню, как весь город называли Кар-Мирддин ["дд" произносится как межзубное д; на месте Кар-Мирддина находится современный Кармартен]. Неправда, что город назвали в мою честь, как это утверждают сейчас. Дело в том, что и город, и холм за городом, на котором находится святой источник, назвали в честь бога, почитаемого в королевском окружении. После событий, о которых я вам попозже расскажу, название города принародно изменили в мою честь. Но первенство принадлежит богу, и если холм и стал моим, то только потому, что он поделил его со мной.

Дворец деда стоял прямо у реки, утопая во фруктовых садах. Если взобраться по наклонившейся яблоне на стену, то можно усесться высоко над бечевником и наблюдать за движением на мосту, людьми, прибывающими с юга, и кораблями, пристающими во время прилива.

Мне не разрешали лазить за яблоками на деревья, поэтому я довольствовался паданцами. Но Моравик никогда не мешала мне забираться на стену. Выставив меня в качестве дозорного, она первая во всем дворце узнавала о пожаловавших к нам гостях. В конце сада ступеньками поднималась небольшая терраса, закрытая от ветра с одной стороны кривой кирпичной стеной. Моравик сидела там часами, подремывая над веретеном, пока в ее уголок не проникало солнце и не начинало припекать. Тогда ящерицы осторожно выползали из своих щелей и устраивались на камнях. Или я будил Моравик своими донесениями.

В одно такое жаркое утро, дней через восемь после приезда Камлака, я находился, как обычно, на своем посту. Ни на мосту, ни на дороге, ведущей из долины, не наблюдалось никакого движения. На пристани грузили зерном баржу. Картину дополняли праздношатающиеся и человек в накидке с капюшоном, неторопливо собиравший под стенкой паданцы.

Я оглянулся на Моравик. Она спала, уронив веретено на колени. С мотком пушистой шерсти она была похожа на белый одуванчик. Я выбросил побитый и уже надкушенный паданец и склонил голову, изучая ветки на верхушке дерева, с которых свисали крупные желтые плоды. Я наметил себе один, находившийся в пределах досягаемости. Круглое яблоко аппетитно переливалось в лучах солнца. Я облизал губы и, поставив ногу на дерево, полез наверх.

До заветной цели оставались две ветки, когда меня остановили доносившиеся с моста крики, топот и звон металла. Болтаясь как обезьяна, я нащупал ногами опору и раздвинул рукой листву. В направлении города двигался отряд. Впереди, далеко оторвавшись от остальных, скакал всадник с непокрытой головой. Под ним была крупная гнедая лошадь.

Не Камлак, не дед и не человек из их окружения. Одежды людей были незнакомого мне цвета. Когда они достигли берега, я убедился, что возглавлявший кавалькаду человек был мне незнаком. Черноволосый и чернобородый, одет в иностранное платье. На груди и на руках золото. Отряд насчитывал человек пятьдесят.

Король Ланасколя, Горлан. До сих пор не знаю, откуда ко мне пришло это имя. Может быть, я слышал его в лабиринте? Может, имя неосторожно обронили в моем присутствии? Видел во сне? Солнце отражалось от наконечников копий и щитов и било мне в глаза. Горлан из Ланасколя. Король. Приехал жениться на моей матери и забрать меня к себе, за море. Она станет королевой, а я...

Всадник начал подниматься в гору. Скользя и срываясь, я поспешил спуститься.