Вереск на камнях - Ульяна Гринь

— Найди, — он положил руку мне на плечо и указал на высокий дом, почти замок в центре города: — Мы поселимся там, моя княгиня. Это настоящий княжеский терем.

— Не великоват? — фыркнула я. Огляделась. Меня снова пронзило чувство того, что мы здесь не одни. Я машинально сжала в ладони голубой камешек. Это помогло. И я сказала: — Кайа-Тиль.

— Что это значит? — удивился Ратмир.

— Так называется город.

— Ты придумала?

Я пожала плечами. Да, придумала. Странно, я даже не знаю, откуда эти слова. Но камертон внутри меня звенел правильной, чистой нотой, когда я их произнесла.

Город погибшей цивилизации, первой жизни, мёртвый каменный город.

Кайа-Тиль.

Март 3 число

Вечер в этих краях был очень похож на нормальный вечер в моё время. Сумерки, подкравшиеся к стенам города, набросили на него тёмное покрывало, и люди принялись зажигать факелы. Распряжённые лошади паслись на будущих полях, а повозки мы загнали в дома — ширина дверей позволила. Завтра наши добры молодцы пойдут в лес — углублять просеку. Нам нужно дерево для мебели, для этажей, для растопки. Печник тоже имеется, глину найдём. Каких-нибудь три-четыре недели — и город заживёт нормальной жизнью!

Ворота я закрыла тем же путём, что и открыла. А вот с тем дворцом, который Ратмир присмотрел для нас, вышла неувязочка. Ни осколок первой жизни, ни волшебные слова «Сезам, откройся», ни танцы с бубном не помогли. Двери не открывались. Пришлось заселяться в дом попроще. Но я затаила обиду на город. Почему дворец недоступен? Ведь я чувствую, как двери поют и вибрируют в унисон с моим камнем и с моим телом!

Но видно для настоящего унисона не хватало нескольких нот. Вот и воздух посвежел, заставляя меня кутаться в плащ, а я всё стояла, приникнув всем телом к камню двери, шептала, умоляла…

— Руда, замёрзнешь, моя княгиня, пойдём греться у очага.

Тёплые руки обняли меня, тяжёлым грузом легли на плечи. Бородка Ратмира защекотала шею, и я откинулась на его грудь, закрыв глаза, пожаловалась:

— Почему у меня не получается открыть эту дверь?

— Я не знаю, любая. Мы не знаем. А те, кто знал, уже не скажут.

— Это нечестно! Здесь столько места! Половину людей можно разместить!

— Забава приготовила нам с тобой роскошную постель из сена, Голуба замесила хлеб и сварила похлёбку… Пойдём, любая, всем надо отдохнуть от долгого пути.

Я взглянула на него снизу вверх. Тёмные глаза блестели улыбкой, которую нечасто видели на лице светлого князя. Мой, только мой! И улыбка эта — моя! Только для меня…

Кивнув, я неохотно оторвалась от двери, позволила увлечь себя в один из небольших домов, стоявших на площади возле дворца. Сложенный из более мелких камней, но тоже без раствора, он был покрыт чёрными плоскими плитками, очень похожими на сланец. Окна — чёрные дыры без стёкол — заботливые служанки уже затянули тканью. От холода она не спасёт, но сквозняков не будет. А потом и настоящие стёкла вставим. Ну как настоящие… Слюдяные. Есть у нас в городе мастер.

Внутри уже было натоплено, уже горели факелы и жир в плошках, уже пахло вкусным наваристым супом из вяленого мяса. Забава встретила нас — захлопотанная, красная от жара очага, счастливая. Она сердито набросилась на меня:

— Что ж ты, княгинюшка, себя не жалеешь? Долбишься, долбишься в дверь, а забыла, что, коли не пускают, значит, время не пришло!

— Да я… ничего… — попыталась оправдаться, но меня никто не слушал. Насильно подвели к очагу, усадили, сунули в руки плошку и ложку. А там уж аромат супа сделал своё дело. Я хлебала его, обмакивая в янтарную жидкость кусок позавчерашнего хлеба, и соловела на глазах. Усталость обнимала меня всё больше и больше, клонила на бок, закрывала мне глаза…

А потом словно как что меня толкнуло. И я проснулась.

Очаг ещё теплился, один маленький огонёк посреди дома. Кто-то ворочался, кто-то вздыхал во сне. Я лежала под одеялом из драгоценных соболей на повозке, а рядом мерно посапывал Ратмир. Полюбовавшись на его лицо в отблеске огня, я приподнялась на локтях. Снова это присутствие, снова холодный пот, прошибающий позвоночник! Но никого — никого нет, только свои, только люди, пришедшие со мной за две тысячи километров из Златограда! Маленькая Отрада кряхтит под боком у Мыськи, слышно, как чмокает кулачок семимесячный Волех, убаюкивая сам себя, а тяжёлое дыхание с присвистом — это Бер… Всё в порядке, всё хорошо.

Я выскользнула из-под соболей, стараясь не потревожить Ратмира. На мне рубашка — не слишком свежая, не слишком чистая. С утра первым делом надо найти место для большой стирки. А уж потом натаскать воды и выкупать детей, задуматься о бане…

Я подошла к ящику, который сколотили перед самым отъездом. В нём хранились мои травы и весь арсенал начинающей травницы. Аккуратно откинув крышку, чтобы та не скрипнула и не разбудила весь дом, я склонилась над уложенными в ряды мешками и мешочками, полными сухих нарезок, бутонов, измельчённых корешков и ягод. Идея была смутной, но я постаралась сформулировать её настолько чётко, насколько смогла:

— Защита от незваных гостей.

Пауза меня немного напугала. Незваных гостей я не могла обозначить точно, но знала, что в арсенале начинающей травницы точно есть охранные травы. Даже примерно помнила, где они лежат. Но это против людского присутствия… А мои гости наверняка другого вида.

— Защита… — начала я, и тут вспыхнул зелёным цветом один из мешочков. Солёная трава… Соль, да. Призраки. Но я уверена, что это не призраки тревожат меня. А кто? Не знаю. Но солёная трава — это уже неплохо. Я достала из мешочка щепотку и огляделась. Куда положить? На порог? Глупо. Если дух, призрак или кто его знает что жил в доме, он здесь и останется. Надо прогнать его из дома.

Я бросила щепотку травы в очаг и закрыла глаза. Пожалуйста, позвольте нам жить в этом городе! Мы беженцы, мы устали. Мы не причиним никакого вреда этим камням. В конце концов, я открыла ворота, значит, я имею право здесь быть!

В очаге ярко вспыхнул огонь, жадно пожирая траву, а я прислушалась к своим ощущениям. Пока всё спокойно. Посмотрим, как оно будет дальше.

Босым ногам стало холодно, и я вернулась в повозку, забралась под одеяло и прильнула к тёплому телу Ратмира. Забралась ладонями под его рубашку, провела по гладкому торсу, чувствуя дрожь желания внутри. Муж проснулся и, сонный, повернулся ко мне:

— Что, женщина?

— Хочу тебя, — просто ответила я.

Он хмыкнул:

— Разве не должна ты, как любая верная жена, ждать, когда у мужа проснётся желание?

— Я феминистка, — пробормотала, прижимаясь к Ратмиру. Нашла его губы и лизнула, куснула губами, дразнясь и распаляя его. Князь ловко перевернул меня на спину, прижав к сену, оглядел в неровном свете очага — всю, докуда достал взгляд, и жадно впился в мой рот. Будто в первый раз! Его рука проникла под подол рубашки, лаская мою ногу, поднимаясь выше и выше, пока не достигла заветного местечка. Не так давно я показала Ратмиру, что такое клитор, и рассказала, что можно проникать в женщину не только членом, но и пальцем. Пальцами… Сначала он не поверил, потом долго отнекивался, решительно отказываясь от новых тактильных практик, но, когда увидел, как они на меня действуют — бросился в омут, так сказать, с головой.