Мангушев и молния - Александр Покровский

Там он пододвинул к старенькому шкафу стул, взобрался на него и, с трудом дотянувшись, спрятал на самом верху волшебную палочку, положенную в специальную тряпочку. Я думаю, что она лежит там и по сей день…

Когда я рассказал эту сказку, я заметил, что мой маленький Сашка давно уже спит, прижавшись к подушке мягкой щекой. Дышал он спокойно и ровно, а на губах у него то и дело появлялась улыбка. Что-то ему снилось. Может быть, волшебный город с горожанами, а, может быть, волшебные пирожные и торты великого булочника Свежей Булки?..

День клонило ко сну, как мальчишку, накупавшегося до синевы; свое золото солнце мешало с волнами и качалось сквозь мачты на рейде.

Юный Бриг смотрел только в море. Он решил не спать и мечтать, промечтать всю ночь до рассвета.

Он родился совсем недавно, но уже столько долгих дней и ночей на него летел ослепительный мир, крепко замешанный криками чаек и солеными молодыми ветрами в вечном шуме трудяги прибоя.

Бриг ждал своего ветра. Шквала, моря. Он шептал, как в бреду:

– Море… мое море… – и мечтал удариться в бурю, прыгать, дьяволом выть, драться-драться с крутыми волнами.

Грудью о них, а потом лететь…

С гребня на гребень.

А потом – падать. Пьяный ветер в лицо, пляшет палуба и дрожит, бьются в борт водяные громадины, а ты на такой узкой линии, покачиваешься – туда-сюда, – между жизнью и смертью, на такой незначительной грани, «жить на грани, всегда значит – жить!» – так говорили люди, и Маленький Бриг жадно их слушал, и от этого ныли, дрожали и скрипели крылатые мачты, колотилось бесстрашное сердце. Он был очень жадным – этот Бриг.

Он подслушивал хриплые сказки матросов о далеких, чудесных странах, о морях, ни на что не похожих:

– Далеко, там за морем Красным, где прибой тоже красный-красный, будет Синее море, как небо, как бездонное синее небо… Дальше Черное море будет, как душа портового скряги… Потом будет желтое море, все там желтое, даже туман и тучи… Аза ним есть Горящее море… Ночью… ночью горит, как дышит… в тихом, белом огне… Карамба! Дева Мария! Там чудеса в каждой капле!

Ох, как слушал их Маленький Бриг!

Ну, а сколько раз он дрался с пиратами? Залп! Бортами сцепились! Держать! Скрежет мерзкий зубов и бортов. Пистолеты! Скорей! Ну, скорей же! Пуля, порох! Теперь выше! Целься выше в него! А он целит в тебя! И ты видишь его глаза! Не дрожать! Выше руку и плавно! Выжимай плавно! Выстрел! жив? А теперь все за пояс! И в ножи!

Визг, схватились и катятся, катятся! Дикий визг человечьего тела…

И один всегда, умирая, за собой тянет другого, и хрипят борт о борт корабли…

А как ждал он встречи с Голландцем? С этим старым, несчастным скитальцем. И с его безумным, проклятым капитаном. Он и его корабль остались в море навсегда.

Туман. Одинокая рында. Два удара. Еще два удара. Простуженный голос впередсмотрящего: «Слушай!»…

И вдруг! Нос в нос! Из тумана! И растет! Надвигается! Корабль! Рваные паруса! Уже, кажется, нет спасенья! Сейчас будет удар и крики! «Право на борт! Навались!» Треск! Вода! А на том корабле люди – Они очень спокойны… И они вас не видят…

Все исчезло в тумане. В душном тумане. Совсем нечем дышать. Этот туман вытягивает мужество из твоего сердца.

Кажется, вот теперь из тебя вырвется крик, но это не крик, это хриплый вздох.

Жадно слушал людей Бриг. Жадно. И верил. Верил в то, что он станет большим, что он вырастет невероятно, и вот этот худенький мальчик, тот что держит его, прижимая к груди, станет на нем бесстрашным капитаном. Вы послушайте, как бьется сердце. Нет, оно никогда не обманет…

День клонило ко сну, как мальчишку, накупавшегося до синевы; свое золото солнце мешало с волнами и качалось сквозь мачты… сквозь мачты…

– Расскажи мне про чего-нибудь, – попросил маленький Сашка.

– Про что «чего-нибудь»?

– Про что хочешь, – сказал он, а потом подумал и говорит, – А про что можно рассказать?

– Да, про что угодно. Хочешь, про люстру расскажу?

– Ну, давай.

Жила-была одна моя знакомая Люстра. И захотелось ей снести яйца. Пошла она в то помещение, где все люстры несут яйца, села там и снесла. Яиц было десять. Люстра пересчитала яйца, распушила свои висюльки, осторожно уселась на яйца сверху и давай их высиживать. Скоро из них вылупились маленькие люстрята. Да, такие шустрые, только вылупились и принялись бегать. Насилу она их собрала. Некоторые из них были страшно талантливы. Когда пришло время им висеть, они очень талантливо висели. А одна маленькая люстрочка была просто прекрасна. И была она прекрасна, как фонтан. Многие ходили вокруг и говорили: «Да это же не люстра, это просто фонтан!»

Сашка выслушал, посмотрел на меня хитро и говорит: «Все-то ты врешь!»

В большом белом городе, только на самой его окраине, рядом с лесом и болотом жили две ведьмы: ведьма-бабушка и ведьмочка-внучка.

А родители маленькой ведьмочки, молодые черти, вечно где-то летали-мотались.

– Ну-ка, посмотрим, – говорила хрипло с утра бабушка, – где там шляются твои черти-родители? Ну-ка, сказочный ящик, попробуй только не покажи! – и била по ящику крепкой ладонью.

– Ему же больно! – думала при этом маленькая ведьмочка и очень жалела сказочный ящик.

– Глупости! Ерунда собачья! – говорила бабушка, – Пусть только попробует не показать!

А бабушка у маленькой ведьмочки была очень грозная и очень авторитетная, и ящик сейчас же показывал где находятся черти-родители, хотя маленькая ведьмочка – тут она обязательно бы вздохнула – и так была уверена, и без ящика, что ее родители – молодые обормоты и шалопаи – в этот самый момент, далеко-далеко, делают очень нужные и полезные гадости.

Маленькая ведьмочка всегда была немножко печальной. Даже когда бегала по улицам и делала всем свои мелкие пакости.

Ей совсем не хотелось каждый день делать бабушке и всем остальным эти мелкие пакости. Но разве ведьма бывает без пакостей? Да и бабушка всякий раз им так радовалась.

– Ах ты маленькая чертовка, пакостница! Ну, тютелька в тютельку я! – восклицала бабушка.

Потом она махала руками, смеялась и тут же бросалась обнимать и целовать маленькую ведьмочку.

Маленькая ведьмочка любила свою бабушку и жалела ее и, чтоб доставить ей удовольствие, каждый день прямо с утра придумывала разные мелкие пакости.

– Вся в меня! – говорила бабушка своим знакомым ведьмам, – Ну, ни капельки не похожа на своих обормотов-родителей!

– Куда там, к чертовой матери, – улыбалась бабушка, – я в детстве была такой же бесенок!