Дикая ночь - Джим Томпсон

— Что ж, смотрится отлично, — сказал я. — Я уверен, что мне здесь понравится.

— Карл…

Она смотрела на меня странным взглядом: дружелюбно, но с любопытством.

— Да? — ответил я. — Что-то не так?

— Вы ведь намного старше, чем кажетесь, верно?

— Попробуйте отгадать — насколько старше?

Потом я стал серьезным и кивнул.

— Надо было сразу вас предупредить, — протянул я. — По моему виду этого никак не скажешь.

— Почему вы так об этом говорите? Значит, вам не нравится…

Я пожал плечами:

— Да нет, что тут может не нравиться? Я просто в восторге. Кому бы не хотелось быть взрослым, а выглядеть как ребенок? Чтобы люди смеялись над тобой каждый раз, когда ты пытаешься вести себя как мужчина.

— Я над вами не смеялась, Карл.

— Потому что у вас для этого не было причин, — возразил я. — Представьте себе другую ситуацию. Скажем, я бы встретил вас где-нибудь на вечеринке и попытался бы поцеловать, как поступил бы на моем месте всякий здравомыслящий мужчина. Вы бы рассмеялись мне в лицо! И не говорите мне, что вы бы так не сделали, потому что я знаю, что вы повели бы себя именно так.

Я засунул руки глубоко в карманы и повернулся к ней спиной. Так и стоял, свесив голову, опустив плечи, и смотрел на изношенный паркет… Это был чертовски грубый и избитый прием, но до сих пор он почти всегда срабатывал, и я был уверен, что он сработает и в этот раз.

Она прошла через комнату и остановилась передо мной. Она протянула руку к моему подбородку и подняла мою голову.

— Знаешь, кто ты такой? — спросила она своим хрипловатым голосом. — Ты жулик. — Она поцеловала меня в губы. — Жулик, — повторила она, улыбаясь и прищурив глаза. — Что такой резвый паренек, как ты, делает в этом захолустном колледже?

— Сам не знаю, — ответил я. — Это трудно выразить словами. Вы, наверное, сами знаете, как это бывает. Занимаешься всегда одним и тем же и все больше чувствуешь, что топчешься на месте. А потом начинаешь смотреть по сторонам и думать, как все можно изменить. То, что ты делал до сих пор, тебе уже осточертело, поэтому кажется, что любая перемена будет только к лучшему.

Она кивнула. Она знала, как это бывает.

— Я никогда не зарабатывал много денег, — продолжал я. — Но тут я прикинул, что, может быть, немного образования поможет делу. Стоит учеба вроде бы недорого, а звучит солидно, если судить по их программе. Правда, когда я увидел, как это выглядит на самом деле, то чуть не сел на обратный поезд.

— Да, — заметила она мрачно, — я понимаю, о чем ты говоришь. Но все-таки ты хочешь попытаться, верно?

— Думаю, надо попробовать, — согласился я. — А теперь, может быть, вы ответите мне на один вопрос?

— Постараюсь.

— Я могу надеяться?

— Надеяться на что?.. А! — произнесла она и мягко рассмеялась. — Ну ты и жулик, парень! Значит, вот что тебе нужно знать?

— И?..

— И… — Она вдруг подалась вперед. Ее глаза улыбались, глядя мне в лицо, плечи двигались вверх и вниз, одновременно покачивались в стороны. В следующий момент она быстро отступила и засмеялась, удерживая меня вытянутой рукой. — Хм… хм… Нет, сэр, нет, мистер Карл! Сама не знаю, что со мной… наверное, я совсем потеряла разум, раз позволила тебе зайти так далеко.

— Но больше вы ничего не потеряли, — сказал я, и она снова засмеялась.

Ее голос прозвучал громче и чуть более хрипло, чем обычно. Такой смех иногда слышится поздно вечером в питейных заведениях. Уверен, вам тоже приходилось его слышать. Когда вся публика сидит в одном конце бара и все таращатся на какого-нибудь парня, раздвинув губы и поблескивая остекленевшими глазами; а он вдруг возвышает голос и громко хлопает ладонью по стойке. И тут раздается этот смех.

— Милашка, — сказала она, потрепав меня по щеке. — Просто конфетка. А теперь я пойду вниз и соображу что-нибудь насчет обеда. Он будет готов только через час, так что можешь пока вздремнуть, если хочешь.

Я сказал, что так и сделаю, когда распакую чемоданы, и она, улыбнувшись, ушла. Я начал разбирать свои вещи.

Я был очень доволен тем, как идут дела. Пару минут назад я решил, что, быть может, слишком тороплюсь, но, похоже, все сработало отлично. С такой дамочкой — если вы ей действительно понравились — можно совсем забыть про тормоза.

Я закончил с распаковкой чемоданов и вытянулся на кровати, раскрыв журнал с детективными историями «из жизни».

Перевернув несколько страниц, я нашел то место, на котором остановился в прошлый раз:

«…Таков был Малыш Чарли Биггер, самый жестокий и неуловимый киллер за всю историю криминального мира. Вероятно, мы никогда не узнаем точного числа жертв, убитых им за деньги, но в официальном обвинении их значилось шестнадцать. Его разыскивала полиция в Нью-Йорке, Филадельфии, Чикаго и Детройте.

Малыш Биггер неожиданно исчез в 1943 году, сразу после того, как его брат и посредник, Верзила Люк Биггер, был убит в бандитской перестрелке. Что произошло с ним дальше — до сих пор предмет жарких споров как в полиции, так и в криминальном мире. Согласно некоторым слухам, он умер несколько лет назад от туберкулеза. Другие утверждают, что он стал жертвой мести, так же как его брат Верзила. Третьи считают, что он все еще жив. Истина, однако, проста и заключается в следующем: никто не знает, что случилось с Малышом Биггером, потому что никто не знал его самого. Нет ни одного человека, который после знакомства с ним остался бы в живых.

Все свои сделки он заключал через брата. Его никогда не арестовывали, не фотографировали, не снимали отпечатки пальцев. Разумеется, при такой „убийственной“ активности ни один человек не мог остаться совершенно анонимным, и Малыш Биггер — не исключение. Однако картина, которую нам удалось составить из разных кусочков, больше разжигает наше любопытство, чем удовлетворяет его.

Предположив, что Малыш Биггер до сих пор жив и не слишком изменился, мы можем представить его как скромного на вид мужчину, невысокого роста, чуть выше пяти футов, весом приблизительно в сотню фунтов. У него слабые глаза, и он носит очки с толстыми линзами. Говорят, он страдает туберкулезом. Его зубы в очень плохом состоянии, многих уже не хватает. По характеру это вспыльчивый и энергичный человек, пьет и курит умеренно. Он выглядит моложе своих тридцати или тридцати пяти лет — именно столько, по нашим оценкам, ему должно исполниться сегодня.

Несмотря на свою внешность, Малыш Биггер может легко завоевывать расположение людей, особенно женщин…»

Я отложил журнал в сторону. Сел и сбросил на пол свои ботинки на платформах. Подойдя к высокому комоду, подвинул к себе зеркало и открыл рот. Вытащил верхнюю, потом нижнюю челюсть. Вывернул веки — сначала одно, затем другое — и снял контактные линзы.

Минуту я разглядывал себя, оценивая свой загар и набранную мускулатуру. Потом я закашлялся и посмотрел в носовой платок. Мне не понравилось то, что я увидел.