Легенда братьев Крэй - Елизавета Бута

Чарли Крэй-старший окончательно переквалифицировался в скупщика драгоценностей, вещи умерших он больше не приобретал. Муж Вайолетт теперь часто уезжал на поиски редких украшений и мог не появляться дома неделями. Впрочем, даже в те дни, когда он бывал в Ист-Энде, дома его редко можно было застать. Большую часть времени Чарли проводил в питейных заведениях окраин Лондона. С мальчиками Чарли иногда проводил редкие беседы о том, что женщина должна знать свое место. Строгая с мальчиками Вайолетт никогда не перечила мужу.

«Отец практически все свободное время проводил в барах, но мама никогда не упрекала его в этом. Ей было вполне достаточно того, что по вечерам она оставалась дома со своими детьми и выходила куда-нибудь с отцом пару раз в месяц. Несмотря на любовь к выпивке, он был хорошим отцом. В отличие от других женщин Ист-Энда, матери никогда не приходилось работать. Близнецы и я никогда не имели возможности сутками напролет шататься по Ист-Энду, как это делали другие дети». (Чарльз Крэй)

Как и все мужчины Ист-Энда, Чарли Крэй-старший был помешан на боксе. Он никогда не занимался этим спортом, но обожал посещать бойцовские клубы, которые здесь были повсюду. Естественно, братья Крэй чуть ли не все детство в них проторчали. Сюда их водил дедушка Джимми Ли, отец и многочисленные родственники. Спортсмены казались небожителями. Они были по-настоящему обеспеченными людьми, которые могли себе позволить дорогой костюм, сигары и даже иногда автомобиль. Джимми Ли частенько любил рассказывать о легендарных бойцах прошлого. Если свидетелем такого рассказа становился Чарли Крэй-старший, он тут же начинал смеяться и говорить, что сам Джимми Пушечное Ядро и есть главная легенда Ист-Энда. Джимми действительно даже в возрасте семидесяти пяти лет с удовольствием принимал участие в боях и, что еще более удивительно, практически всегда побеждал. Реджи в своих мемуарах рассказывал о том, что и в девяноста лет Джимми всегда был готов к бою.

Близнецы подросли и отправились в начальную школу. Здесь им понравилось. Учителя не очень-то докучали с уроками, а вот со сверстниками пообщаться можно было вдоволь.

В начале 1940-х годов в Ист-Энд пришла война. Сначала ее присутствия старались не замечать, но вскоре это сделалось невозможным. Всеобщая мобилизация окончательно пошатнула и без того хрупкое финансовое положение большинства семей. Несколько домов на Бетнал-Грин-роуд вскоре стали называть Углом Дезертиров. Здесь оказалось особенно много мужчин, скрывшихся от военной полиции. Одним из них стал Чарли Крэй. Мужчина отчаянно не хотел отправляться на верную смерть.

– Не я эту войну начинал, не мне ее и заканчивать, – любил повторять он.

Большую часть времени Чарли проводил теперь в подвале их дома или в гостиной. Невозможность безбоязненно посещать питейные заведения Ист-Энда резко испортила его и без того специфический характер. Чуть ли не ежедневно в двери стучали военные, ищущие дезертиров. Страх постепенно перерос в паранойю, вполне обоснованную, кстати сказать.

Ситуация осложнялась еще и стратегическим значением Ист-Энда. Здесь располагались все крупные заводы и, что еще страшнее, порты. Именно эту часть города имело смысл бомбить. Звук истребителей в сознании местных жителей моментально стал синонимом смерти и разрушения. Многие вспоминали о том, как перед началом бомбежки город на мгновение окутывала гнетущая тишина. Как будто дома здесь затаивали дыхание перед тем, как сделать свой последний вздох и разрушиться на мелкую мозаику камней.

Одним из самых страшных воспоминаний о войне для мальчиков стала первая ночь в бомбоубежище. Тревога застала их, когда семья ужинала в гостях у соседей. Всем надлежало немедленно спуститься в метро. Ближайшей от них станцией была Бетнал-Грин. Туда они и побежали, вместе с сотнями других людей Ист-Энда. Шум бомбардировщиков полностью перекрывал отчаянные крики насмерть перепуганных людей. Возле входа на станцию образовалась страшная давка. Люди падали с лестницы, и их попросту затаптывали. Впоследствии оказалось, что в толпе погибло больше сотни человек, в том числе и множество знакомых семьи Ли-Крэй.

«Мы с Ронни вечерами лежали в своих кроватях и слушали звуки взрывов. Это казалось чем-то интересным и захватывающим, не более того. Мы были слишком малы, чтобы осознать, что от этих звуков умирают люди.

Одним из самых страшных воспоминаний стала очередная тревога. Люди подумали, что сейчас начнут падать бомбы. Это было как раз возле станции метро Бетнал-Грин. Цепная реакция оказалась страшнее, чем взрыв. Люди падали и их затаптывали. В тот день умерло более двухсот человек, в том числе и чемпион по боксу Дикки Корбетт, наши соседи и дальние родственники». (Реджинальд Крэй)

Спустя всего несколько дней случилась новая трагедия. Бомба ударила по дому номер 176 по Валланс-роуд. Ветхое здание моментально превратилось в горы обломков и пыли. Стекла в апартаментах семьи Крэй вылетели, стены тут же покрылись трещинами. Самым страшным было то, что в том доме они знали всех. Там жили их соседи и друзья. Для Ронни и Реджи это стало великим потрясением.

Постепенно бомбежки стали привычным делом. Страх не может отравлять жизнь вечно, на его место неизменно приходит немного циничное чувство юмора, надежно защищающее людей от осознания ужаса их положения.

«Когда близнецы были вместе, их ничто больше не волновало. Другие дети Ист-Энда орали и плакали, заслышав звуки падающих бомб, но не близнецы. Они просто брались за руки, закрывали глаза и покорно шли туда, куда говорила им мама». (Чарльз Крэй)

Последующие ночи в бомбоубежищах у Чарли, Ронни и Реджи остались в памяти как веселые и немного опасные приключения. Вот они вместе с Вайолетт и Роззи бегут к укрытию, вот они встречают неизвестно как оказавшегося там деда Ли, вот устраиваются поудобнее возле одной из кирпичных стен и слушают страшные или уморительно смешные истории любимого дедушки. Так заканчивалось каждое подобное «приключение».

Наутро приходили военные. И вот это уже не казалось забавным. Здесь, на Валланс-роуд, всегда ненавидели людей в форме. Они ассоциировались не с защитой, а с опасностью лишиться главы семьи. На Углу Дезертиров вслед этим людям кричали оскорбления, а иногда даже кидали какой-нибудь безобидной гадостью, вроде тухлых помидоров. Военные смотрели на это сквозь пальцы. Нельзя же арестовать всех. Да и злиться на женщин и детей, у которых они пришли отнять их кормильца, тоже как-то не пристало. Поэтому оскорбления в адрес властей то и дело взрывали неестественно тихие в дневное время улочки. В таком поведении был и практический смысл. Так можно было предупредить соседей о приближении конвоиров. Тетушка Роззи орала обычно громче всех. Ее муж давно был в бегах, и она осталась одна с сыном на руках. Пожалуй, на Ист-Энд не было человека, который бы сильнее Роззи ненавидел военных.

В тот раз Чарли все-таки умудрился пропустить мимо ушей крики сестры Вайолетт. Опомнился он, только когда раздался тяжелый стук в дверь. Семья как раз завтракала за круглым столом в гостиной. Вайолетт с испугом посмотрела на мужа и как можно медленнее пошла открывать дверь. Путь к лестнице в подвал для Чарли был отрезан. Вариантов оставалось немного: залезть в массивный платяной шкаф, стоящий в углу комнаты, прыгнуть в окно или залезть под стол. До шкафа Чарли уже не успевал добраться. Если бы он выскочил из окна, конвоиры моментально его бы поймали. Шаги военных гулким эхом разносились по коридору, когда Чарли наконец залез под стол, предусмотрительно стянув пониже скатерть. Он опасливо посмотрел на Ронни и приложил палец к губам. Тот важно кивнул. Дверь открылась, и в комнату вошло несколько незнакомых мужчин в форме.