Рука, кормящая тебя - Эй. Джи. Рич

– А вы как считаете?

Тучка в жизни никого не обидела. Она вообще не умела кусаться. Я взяла ее, когда ей было два месяца. Что могло так «завести» питбулей? Два месяца они спали в моей постели. Они даже спали в постели с Беннеттом. Они никогда не проявляли агрессии или нервозности. Можно было их разбудить после крепкого сна, и они принимались лизать тебе руки и подставлять животы, чтобы их почесали. Может быть, Беннетт им угрожал? Может быть, он хотел их побить? На Беннетта набросились всерьез. Тело было обезображено до полной неузнаваемости.

– А что будет с телом Беннетта? Его родители уже назначили дату похорон?

– Полиция до сих пор их не нашла.

– Он говорил, они живут в какой-то маленькой деревушке в Квебеке.

– Беннетт сам из Квебека?

– Он жил в Монреале.

– Ваш брат мне сказал, что он ни разу не видел Беннетта.

– Вы разговаривали со Стивеном?

– Ведь Стивен живет рядом с вами? – спросила Селия.

– Мы не так часто виделись с Беннеттом, и когда он приезжал, мы посвящали все время друг другу.

– А вы бывали у него в Монреале?

– Он меня звал, дал мне ключи от своей квартиры, но я так туда и не добралась. Нам было удобнее, чтобы он приезжал сам.

– Как вы познакомились?

– Я проводила исследование для дипломной работы по судебной психологии.

После шести дней молчания на наших терапевтических сессиях я все еще была не готова рассказать Селии, что познакомилась с Беннеттом в Интернете, когда проверяла свою теорию о женщинах – жертвах сексуальных хищников. Я создала пять профилей женщин из разных групп риска: «Неуверенная в себе барышня, которая пытается всем угодить», «Разбитная девица в поисках партнера на ночь», «Страдалица с разбитым сердцем», «Легкая мишень» и «Приходящая домработница» – и разместила их на разных сайтах знакомств. Я создала еще и контрольную личность: стеснительная, серьезная женщина с добрым сердцем и явной склонностью к трудоголизму, которая любит секс и умеет посмеяться над собой, – иными словами, я сама. Первое письмо Беннетта определило его в контрольную группу обычных мужчин. Однако в отличие от остальных «нормальных парней» его ответ не напоминал резюме от соискателя работы с шестизначной зарплатой. Беннетт расспрашивал обо мне: какие книги я читаю, какую музыку слушаю, когда я сильнее всего ощущаю себя собой. Я чувствовала себя обманщицей. Наше общение продолжалось – у меня не было выбора. Но когда я призналась, что именно делаю на сайте знакомств, Беннетт не обиделся, не рассердился. Наоборот, проявил самый живой интерес. Он задавал вопросы о моей работе, и мне это льстило. Еще как льстило!

Его интерес к моей работе открыл еще один путь для сближения. Он принимал мои идеи с бóльшим восторгом, чем проявляли мои однокашники в аспирантуре, включая пылкого полицейского-доминиканца, с которым мы одно время крутили любовь. На самом деле интерес Беннетта к моей работе иногда доходил до одержимости. Однажды я застала его за тем, как он читал ответ на одно из моих электронных писем – на hotmailе, где я завела ящик для одной из вымышленных личностей на сайтах знакомств. Письмо было от человека, которого я уже определила в половые извращенцы, но еще не разобралась, был ли он хищником. Когда я спросила Беннетта, что он делает, он ответил: «Ты оставила почту открытой. Мне было любопытно». Потом он сказал: «Я заметил, что этот парень пишет о себе в третьем лице. Это типично для таких людей?» Я как-то не обращала на это внимания, а вот Беннетт сразу заметил. После такого я уже не могла сердиться на его бесцеремонное поведение. Его наблюдение показало, насколько глубоким и неподдельным был его интерес к моей работе. Он опять мне помог. Но вот что странно: я не могла ни извиниться, ни поблагодарить его. Я снова впала в уныние.

– Когда меня отпустят домой? – спросила я.

– Назначенный полицией срок пребывания в клинике истек еще три дня назад, – сказала Селия. – Вы можете уйти когда захотите.

– А мне обязательно уходить?

…Странно, но когда я была в психбольнице, мне приснился эротический сон. Хотя, может быть, и не странно.

– Скажи, что тебе больше нравится, – велел Беннетт во сне.

Он поцеловал меня в губы, а потом больно дернул за волосы.

Я сама удивилась своему ответу:

– Волосы.

Он погладил меня по бедру с внутренней стороны, а потом укусил в то же место. И снова спросил, что мне больше понравилось.

– Когда кусаешь, – сказала я.

Беннетт ответил:

– Хорошая девочка, – и лизнул меня в щеку, как пес.

Он велел мне лечь на живот, и там, во сне, он вошел в меня сзади сразу в два входа, одновременно. Как такое возможно? Он спросил:

– Что тебе больше нравится?

– Не могу выбрать, – сказала я, и он продолжал биться в меня, как двое мужчин одновременно.

На следующий день я рассказала Селии об этом сне, и она сказала, что чувство вины часто преобразуется в сексуальное возбуждение, что психический стресс отражается и на теле. Она заметила, что секс – даже во сне – это всегда жизнеутверждающий показатель.

Руки других мужчин были жаркими, лихорадочными, дразнящими; прикосновения Беннетта были уверенными. Он умел находить на моем теле такие места, что его ласки казались поистине бесконечными. Они были нежными, но не робкими – он давил с той же силой, с какой скульптор мнет влажную глину.

Для нашего первого свидания мы сняли номер в гостинице в Олд-Орчард-Бич, штат Мэн.

Мы договорились, что наша первая личная встреча пройдет в уединении, вдали от посторонних глаз. Я с удивлением поняла, что робею, хотя с нетерпением ждала этой встречи весь месяц. Мы также договорились, что я приду позже, а Беннетт будет ждать меня в номере. Я уже начала жалеть, что мы не назначили свидание в общественном месте, где можно было бы чем-то заняться: покататься на лодке, сходить погулять – все что угодно, лишь бы не оставаться с Беннеттом один на один в маленькой комнате с большой кроватью. До Беннетта я встречалась только с мальчишками. Неважно, сколько им было лет, все равно это были мальчишки: всегда готовые к сексу, веселые, беззаботные, стремительные, опасные, себялюбивые, пылкие – какие угодно, но не уверенные в себе. Едва я открыла дверь, Беннетт решительно взял меня за запястье и втащил в комнату. Он был далеко не красавец. Но мне сразу стало понятно, что это неважно. У него были асимметричные черты лица – один угол рта немного опущен. Кожа не очень чистая, местами прыщавая, как у подростка. Но зато удивительные глаза: ярко-голубые, с длинными ресницами. Впрочем, даже его недостатки лишь добавляли ему привлекательности, он чем-то напоминал молодого Томми Ли Джонса, тоже далеко не красавца, но любимца женщин. Его сила таилась в динамике: все движения были исполнены ленивой истомы.

Он целовал меня медленно. Он знал, когда надо остановиться.