Так задумано свыше - Джулия Тиммон

Произошло это три года назад. Цепочка невероятных случайностей, встреча-загадка, надолго лишившая меня покоя и здорового сна. Мы с Мэгги давно собирались попутешествовать по стране, взглянуть на Раскрашенную пустыню, пенсильванские сосны, Великие озера и крупнейший город в стране с чудным прозвищем «Большое яблоко» — Нью-Йорк. Готовились к поездке заранее, даже копили деньги, но буквально в последний момент мне пришлось раскошелиться на свадебный подарок скороспелой сестре и будущему зятю (Гвен выскочила за Питера, когда ей было всего восемнадцать), а у Мэгги приключился аврал на работе, поэтому полуторамесячную поездку пришлось сократить до двух недель. Мы решили, что на Мичиган и Онтарио полюбуемся после, а на этот раз лишь поизучаем Нью-Йорк, и купили билеты на самолет, но буквально за день до вылета отец Мэгги попал в больницу с тяжелым пищевым отравлением ягодами, которые он купил у уличного торговца где-то за городом. Ее мать гостила у родственников в Сан-Диего, поэтому Мэгги пришлось сдать билет.

Почти не радуясь долгожданному отдыху, я отправилась в Нью-Йорк одна и увидела этого фантастического парня еще в лос-анджелесском аэропорту. В то самое мгновение мне почудилось, что кто-то неведомый и всемогущий вдруг щелкнул магическим переключателем и я сама, люди вокруг, мой город, Америка и вся вселенная внезапно перенеслись в другую жизнь. Туда, где чувства острее, краски насыщеннее, ароматы волнуют вдвое сильнее и гораздо больше причин жить, радоваться, бороться за счастье…

Я стояла, почти не дыша, и, будто заколдованная, смотрела на незнакомца, в мгновение ока перевернувшего мой мир. Он, видимо, что-то почувствовал, немного сдвинул брови, медленно повернул голову, и, когда наши взгляды встретились, мне показалось, что в его глазах отражается точь-в-точь то же, что чувствую я. Мгновение, другое, третье… Биение разволновавшегося сердца, гул голосов вокруг, немыслимым образом преобразовавшийся в торжественно-сладкозвучную мелодию…

Вот на квадрате, разделявшем нас, остановилась группа туристов, я потеряла незнакомца из виду, вдруг опомнилась, густо покраснела и поспешила к регистрационной стойке.

Спросите, что в нем было такого фантастического? Я мучилась тем же вопросом до тех пор, пока не дождалась своей очереди (народу было видимо-невидимо: приближался День благодарения, к тому же предыдущие рейсы на Нью-Йорк задержали из-за непогоды), пока не поднялась по трапу и не села на свое место. Думаете, мне повстречался ослепительный испанец, истинный мачо вроде Антонио Бандераса? Или ходячая гора мышц типа Вина Дизеля, при виде которого трепещешь от благоговения, будто сухой лист на стылом осеннем ветру?

Ошибаетесь. Мой прекрасный принц выглядел как обыкновенный американец. Рост — наверное, чуть меньше шести футов, темно-русые волосы, карие глаза… Описать в подробностях его лицо не могу — картинка в моей памяти расплывчатая и, может, неточная. Что поразило меня в ту первую секунду, так это мощной силы притяжение, желание оказаться ближе, лучше узнать, бесконечно изучать.

Усевшись поудобнее, я обхватила себя руками, немного ссутулила плечи, будто после прогулки в рождественскую ночь где-нибудь на севере — в Вермонте или в Канаде, — и закрыла глаза.

У меня над головой послышался тихий смех. Я замерла.

— Ну и дела! Оказывается, мы с вами соседи! — произнес мужской голос — как будто незнакомый, с другой же стороны, почти родной.

Меня охватила сверхъестественная уверенность: это он. Я медленно раскрыла глаза и чуть не ахнула от изумления. В соседнее кресло садился тот самый парень, не Бандерас и не Вин Дизель, необыкновенно обыкновенный и поразительно влекущий.

Все с самого начала пошло не как всегда. Мы не представились друг другу, не обменялись рукопожатиями и истрепанными «очень приятно». Как его зовут, я узнала лишь несколькими часами позже, когда мы, пережидая проливной дождь, пошли выпить кофе в баре нью-йоркского аэропорта. Эдвин. Кроме имени мне известно о нем лишь то, что работает он в рекламной компании, сотрудники которой, если желают, не носят галстуков, а нацепляют на себя самую невообразимую одежду и даже к общению друг с другом подходят творчески. Еще то, что его любимое блюдо — сливочный пирог с сыром, родной город — Нью-Йорк, а неосуществленная мечта детства — покататься по Сахаре верхом на верблюде.

Об этом и были все наши разговоры — о впечатлениях из далекого прошлого, о фантазиях, еще о судьбе. Да, о ней мы беседовали и спорили больше всего и сошлись во мнении, что два человека, если им предначертано соединиться, преодолеют любые преграды и во что бы то ни стало будут вместе.

Эдвин долго и пристально в меня вглядывался, а я все смотрела и смотрела на него. Мне казалось тогда, что я чувствую дыхание высших сил (по воле которых я отправилась в путешествие именно на самолете, а билетик Мэгги достался Эдвину) каждой своей клеточкой и сама дышу им в такт. Я была на сто процентов уверена, что встреча с Эдвином и есть та самая, которую ждешь всю жизнь, представляешь себе и не устаешь мысленно раскрашивать.

Так думал и Эдвин. Мы оба чувствовали это всеми фибрами наших душ.

— Знаешь что? — спросил он, нежно прикасаясь к полоске-шрамчику у основания моей ладони. (Я поранилась несколько лет назад о разбитую бутылку, которую какой-то болван выбросил в океан.)

Я замерла в ожидании. Хотелось ли мне, чтобы Эдвин, как поступили бы девяносто девять мужчин из ста, просто записал бы мой номер телефона, позвонил на следующий день и предложил бы повозить меня по Нью-Йорку? Представьте себе, нет. Я ждала от этого знакомства чего-то большего, мечтала, чтобы оно продлилось совершенно необычным образом — благодаря новым неожиданностям или очередному посланию с небес.

— Давай мы специально не будем говорить друг другу ни наших фамилий, ни телефонных номеров? — не сводя с меня блестящих выразительных глаз, предложил Эдвин. — Я чувствую, почти знаю… — он поднял кулак и постучал им по груди, — что эта наша встреча не случайна.

— Но хочешь рассеять остатки сомнений? — спросила я, сгорая от нетерпения проверить, не ошиблась ли жизнь, сведя нас.

— Гм… — Эдвин приподнял мою руку, снова посмотрел на шрам — так, будто это волшебная картинка-предсказание из рассказа Брэдбери, наклонил голову и поцеловал белую черточку. — Не то чтобы рассеять сомнения… — пробормотал он. — Понимаешь, если то, что я чувствую, подтвердится, тогда… Тогда… — И, то ли не найдя подходящих слов, то ли смутившись, то ли просто не желая облекать почти сказочную мысль в слова, он улыбнулся.

Я с готовностью кивнула.

— Отличная идея! Но… как же мы поступим?

Во взгляде Эдвина отразился восторг. Я поняла его, приняла игру, которую другая назвала бы ребячеством и глупостью. Он какое-то время помолчал и с таинственным видом поднял указательный палец.

— Придумал! Сейчас мы посадим тебя на такси, и ты поедешь в отель, но в какой — не скажешь. Я угадаю, где ты поселилась, оставлю для тебя сообщение, и, когда мы снова встретимся… — Он опять не договорил, но огоньки в его глазах разгорелись пуще прежнего, превратившись в крошечные серебряные звездочки.