Парфюм для студентки - Анна Леманн

Думала, не пригодятся.

А вон оно как.

Пригодились.

Вхожу в кабинет и сразу же направляю взгляд на Воронцова, который раскладывает листы из своей сумки на стол. В один момент он застывает, морщит нос и поворачивается ко мне с недовольным выражением лица.

— Добрый день, Кирилл Сергеевич! — приветствую я его и улыбаюсь.

Хоть улыбка мне дается с максимальным усилием.

— Дай пройти! — толкает меня кто-то сзади. Сняв улыбку с лица пошла на свое место. Последний ряд. Парта в углу.

Лекция прошла как обычно. Воронцов вешал что-то нам, девочки строили ему глазки, парни делали недовольные лица, видя как все девчонки поедают взглядом преподавателя. Все как обычно! Ничего нового!

Хотя, кое-что было.

Сегодня Воронцов впервые дошел до заднего ряда и простоял рядом со мной целых пять секунд. Я все думал, когда он нос сморщит, а он смотрел на меня.

— Мицкевич, вы согласны со мной? — спросил он меня, отойдя от меня.

Что?

Каюсь, прослушала.

Думала о том, где работу искать и бабушке, что сказать.

Ей ни в коем случае нельзя знать, что я больше не работаю.

Начнет экономить на всем.

Даже на своем здоровье.

А у нее диабет и на лекарствах экономить нельзя!

— Все возможно, Кирилл Сергеевич. — ответила я.

— То есть вы согласны со мной? — он резко развернулся и с улыбкой посмотрел на меня.

— Ну да… — как-то неуверенно ответила я.

— Господа, — обратился он к студентам — Видите, даже Мицкевич, считает, что мужчина намного умнее женщин.

Что?

Я так не считаю!

— Я такого не говорила! — воскликнула я и вскочила со своего места — Мужчины и женщины равны!

— Правда ли, Мицкевич? — спросил он меня и впил свой черный взгляд. Хмурый. Строгий. Красивый. — Отчего же тогда почти все учёные мужчины?

— Потому что в мире развит сексизм и женщинам не дают возможности проявить себя. — высказалась я.

— Нет, милочка! — хохотнул Воронцов — Все из-за того, что мужской мозг больше женского примерно на двести кубических сантиметров.

— Размер не имеет значение! — выкрикнула я.

По аудитории прокатился смех.

— Вы в этом уверены? Утверждение касаемо всего? — спросил он и усмехаясь.

Вот же извращенец.

Самовлюбленный индюк!

— Уверена! — гордо произнесла я.

Не сбираюсь доставлять удовольствие своим смущением.

Обойдется!

Блин.

Надо же было такое сморозить!

Ева-Ева, когда ты научишься закрывать рот, когда это нужно?

Ева

— Мицкевич, прошу задержаться! — произносит Воронцов после того, как сообщил, что пара закончилась.

Жду, пока все выйдут и только потом иду к нему. Он смотрит на меня со скучающим равнодушием.

— Что-то случилось? — интересуюсь я.

— Да. — отвечает он и тянется к своей сумке. Достает оттуда небольшую квадратную коробку и положив ее на стол, толкает ко мне.

— Что это? — спрашиваю, скрестив руки на груди.

Прочитав название, я поняла, что это духи. При том не из дешевых.

— Духи. — отвечает он мне и подтверждает мое предположение.

— Зачем? — склоняю голову на бок.

— Решил сделать доброе дело! — фальшиво улыбается мне.

— Зачем? — повторяю свои вопрос я.

— Меня тошнит от запаха твоих нынешних духов, Мицкевич. — сдавшись, отвечает Воронцов, выгнув бровь и подарив такой уставший взгляд, что мне стало его жаль.

— Можно Ева. Просто Ева. — поправляю я его.

Мне жутко не нравиться, как моя фамилия звучит в его произношении. Как-то оскорбительно и обидно.

— И все же суть вопроса это не меняет. — отвечает он, усмехнувшись.

— Вы дарите мне духи, чтобы вас не тошнило? — сдерживаю смех.

Это как же его мои ужасно любимые духи достали, что он решил мне духи подарить.

— Так точно! — улыбается.

А что?

Отличная идея!

Спасибо, Кирилл Сергеевич!

— И вовсе не, потому что я вам нравлюсь? — опустила фальшиво смущённый взгляд.

— Что? — удивляется он.

— Я же вам нравлюсь! Я давно это заметила. — улыбаюсь как дурочка.

— Нет! — подарил мне напряжённый взгляд, каким смотрит на студентов, когда те его начинают бесить.

— Да! — киваю головой — Вы мне тоже нравитесь!

— Мицкевич, ты дура? — спрашивает он и начинает откровенно ржать.

Ну ничего!

Нам не обидно!

Я девочка сильная!

— Нет! Я люблю вас! — изображаю обиду и даже выпускаю пару слезинок из глаз.

— А я тебя нет! — смеется он.

Думаешь, я тебя люблю?

Нет!

Никогда!

— Но как же подарок? — спрашиваю и указываю на коробку.

— Да меня тошнит от твоих духов!

— Вы могли просто сказать и я бы поменяла! — протестую я, изображая отвергнутую девушку.

— Я должен был быть уверен, что ты не выберешь еще раз такой тошнотворный аромат. Что за безвкусица. У тебя вкуса нет, Мицкевич!

Ну, это уже слишком!

Оскорбил выбор моей бабушки!

Я понимаю, что духи не очень, но нельзя такое говорить про мою бабушку!

Моя бабушка в прошлом модельер! И все модницы прошлого века обращались к ней за новым нарядом.

Да, может эти духи и ужасны, но это выбор моей бабушки!

Единственной и любимой!

— А вы бесчувственный чурбан, который думает, как бы затащить очередную студентку в постель! — зло шипела я — Продолжайте в том же духе и останетесь одни! С вами опасно находиться рядом!

Ева! Черт!

Рот закрой!

— Что? — спросил он и выгнул бровь.

— Ничего! — произнесла я — Спасибо за духи! Давно о таких мечтала! — и пошла к выходу из аудитории.