Чего хочет женщина - Татьяна Полякова

— Давай ее сыну покажем, он у меня такой мастер, самудивляюсь. Талант у парня. Продать всегда успеешь.

Через час Валера засобирался на репетицию, ласково простилсяс Аркашей и отбыл. Я его проводила и вернулась на кухню.

— Ладушка, — запел Аркаша. — Красавица тымоя, соскучился. — Он обнял меня за талию и прижался головой к моемуживоту.

— У меня машина сломалась, — сказала я.

— Слышал. Сделаем.

— Надоело мне на этом старье ездить.

Аркаша подпрыгнул.

— Ладуль, какое старье, побойся бога, машине полторагода.

— Я и говорю, старье.

Аркаша заерзал.

— Старье… Я на своей три года езжу.

— Вот и езди, а мне надоело.

— Да ты с ума сошла. — Он руки расцепил инахмурился. — Чего тебе еще?

— «Волгу».

Аркаша, как я и предполагала, схватился за сердце.

— Спятила баба. «Волгу». Совесть надо иметь. Я на тебятрачу больше, чем на всю свою семью.

— Я ж тебя не граблю, продай мою «восьмерку», деньгизабери.

— Что их забирать, все равно выцыганишь. Ух, глазабесстыжие.

— Жадничаешь, черт плешивый, — сказала я ихлопнула тарелку об пол. — Дожадничаешься. Брошу к чертовой матери.

— Как же, бросишь, — ядовито сказал Аркаша. —А деньги? Ты за деньги удавишься.

— Найду другую дойную корову, вон Лома, например.

— Лома? — Аркаша опять подпрыгнул. — Да Ломсам смотрит, как бы с баб содрать.

— Ничего, я его так поверну, молиться на мою задницубудет, не говоря уж о прочих интересных местах.

Аркаша стал менять окраску с обычного бледно-фиолетового добагрового, потом вдруг позеленел.

— Ну до чего ж подлая баба, мало я на тебя трачу, Ломей понадобился. А этот, сволочуга, все Ладушка да Ладушка, пущу в расходподлеца.

— Чего городишь-то? Кто с твоими бандюгами управлятьсябудет? Они тебя в пять секунд почикают. Пропадешь без Лома.

— Ох, Ладка, узнаю чего, я тебя… — Аркаша запнулся,прикидывая, что он мне такое сделает, но, так и не придумав ничего особенного,махнул рукой. — Ты перед Ломом титьками своими не тряси, у него и без тогорожа блудливая, так по тебе глазищами и шарит. Ну что тебе «Волга», корыто,прости господи, уж покупать, так импортную.

— Я патриотка, родную промышленность поддержать хочу.

— Шлюха ты, бессовестная баба и шлюха.

— А ты пенек старый, — заявила я и стала разливатьчай.

Аркаша посидел, посопел, вернул себе обычный цвет и, почесавгрудь, сказал:

— Ладушка, чеченцы вчера опять были, слышишь?

— Гони в шею. Говорили уже.

— Деньги-то какие сулят.

— Они посулят, а потом брюхо-то жирное тебе вспорют.Свяжешься с нехристями — брошу. Ей-богу, брошу и на деньги твои наплюю.

Я подумала и на всякий случай вторую тарелку грохнула.Тарелок было не жалко.

— Ты подожди, — опять запел Аркаша. — Дело-товыгодное, подумай, мы ведь в сторонке будем. А деньги-то какие.

— Аркашка, — грозно сказала я, — отвяжись.Нутром чую, свяжешься с чечней, каюк тебе.

Он вздохнул. В мое нутро Аркаша верил свято. Лет пять назадподъехали к нему с большим делом, мне же предложение пришлось не по душе,ругались мы дня два, Аркаша уступил, потом дурью орал, злился, что из-за менямиллионов лишился. Но вскоре ребятки отправились восемь лет строгачаотсиживать, а толстяк тихой сапой их дело к рукам прибрал, просил прощения,руки целовал и с тех пор больше советов моих ослушаться не смел. Аркаша еще развыразительно вздохнул.

— Ладно, нет так нет. А с долгом что делать будем,неужто отдавать?

— Еще чего. Перебьются.

— Грозились.

— Ты на них Лома спусти. Нечего ему задницупросиживать. Обленился, кобель здоровый, только и знает девкам подолы задирать.За что ты ему деньги платишь?

— И то верно. Пусть поработает.

Аркаша успокоился и опять ко мне полез:

— Ладушка, красавица ты моя.

Я чмокнула его в лысину. Аркаша обиделся.

— Ну что ты за баба такая, ласкового слова от тебя недождешься. Все только дай да дай. Пожалела бы ты меня.

— Чего тебя жалеть?

Он вздохнул:

— Старею. Давление у меня. Сердце.

— Не прибедняйся. Ты меня переживешь. Давление. Лопатьменьше надо.

— Куда меньше. Не пью совсем. Коньячку только.

— Водку пей. Поправишься.

— Дай я тебя хоть поглажу.

— Погладь.

— Ладуль, приедешь завтра?

— Приеду. Про машину не забудь.

— Не забуду. Какой у нас праздник?

— Двадцать третье февраля.

— Вот, будет тебе подарок к Дню Красной Армии.

Вечером я сидела в учительской, подбирала репертуар любимымчадам. Во всей школе оставалось человек десять, вахтерша дремала за стойкой,было тихо, и уходить не хотелось. Тут черт принес Таньку, она вплыла вучительскую, выдала улыбку и полезла целоваться.

— Ну что, как там Вовка? — спросила я.

Танька потянулась, демонстрируя свои прелести, и сказала сусмешкой:

— Заездил, черт. Не мужик, а конфетка. Только взять снего нечего, за душой ни гроша, «бээмвэшка» паршивая да пара сотен. Что занапасть такая — как мужик путный, так обязательно нищий, как богатый, так либоподлец, либо импотент. Одно слово, не везет.

— Простились навеки?

— Как же. Он как увидел мою квартирку, доверхуупакованную, челюсть руками придерживал да еще коленкой помогал.

— Ты завязывай мужиков домой таскать. Смотри, ограбят.

Танька задумалась.

— Так вроде парень неплохой. Хотя черт его знает. НадоЛому сказать, пусть хоть сигнализацию, что ль, какую на двери поставит,поработает.