Муж, жена и сатана - Григорий Ряжский

Всю тираду Гуглицкий проговорил на одном дыхании, ни разу не задумавшись и не напрягши свой липкий разум. Все эти бесконечные крючки и заклепки, клинки и навершия, шпеньки и ножны так накрепко влипли в клейкий Лёвкин мозг, так безотрывно вплавились в любой даже пока не начатый еще им разговор, что в необходимый момент в голове его просто загоралось особое кино и начинался нужный Лёвке показ, словно с помощью медленной перемотки перебрасывавший перед его глазами один нужный ему кадр за другим: с четким изображением, беззвучной музыкой и попутными титрами. Вместо последнего титра возникала цена, в рублях или валюте — зависело от нужды: купля, продажа, собирательство или профилактика для души.

— «Близ», а не «у». «Близ» Диканьки, — поправила его Адка.

— Ну, пускай «близ», не вопрос. Вопрос в том, как мне ее впарить ему за полторашку баксов.

— Кого впарить? — не поняла Аделина. — Кому?

— Да фузилерку эту самую, девятнашку. Саблю. Он штуку дает, я молчу пока. Знает цены, негодяйская морда.

— Лёв, ты неисправим просто. Это что, так у нас теперь всю жизнь будет? Ты же коллекционер все-таки, не примитивный торгаш. Ну найди, в конце концов, способ поумерить свою торгашескую страсть.

Лёва отмахнулся:

— Ты не понимаешь, Адунь, когда в руках «вещь», все остальное отступает, и нет такой силы, чтобы заставила с «вещью» расстаться. А если это всего лишь сабля фузилерная офицерская, да из прошлого века, то ее следует прилично засадить — так, чтобы черти смеялись и плакали от удовольствия. Для кого-то такое изделие — предел мечтаний, а для меня это просто расхожий предмет ремесла, не более того. Вы же сами такие, татары. Умеете торговать как никто. Вот мне в том году один татарин из Нижнего Новгорода меч подвез, сказал, тринадцатый век, прям с раскопок, а дальше парить стал, что вскрыли какое-то скифское захоронение, тайно от всех, по тихой, и что, мол, губернатор тамошний в курсе и дал команду о находке этой молчать, и чтоб курган тот золотоносный копали только свои доверенные люди, самые-самые к нему приближенные и проверенные на самых отчаянных взятках. А он вроде бы как один из допущенных к этому тайному бизнесу, татарин этот. И работает в аппарате губернатора, чиновником по особым поручениям, типа как у Гоголя. Так что, все, мол, по-честному и недорого, потому что без налога на добавленную стоимость. Примерно такой текст выдал. И книжку красного сафьяна в морду ткнул для усиления темы. И как не поверить, скажи мне, как?

— Ну и дальше что было? — ухмыльнулась Адка.

— Дальше? Дальше я взял его в руки, достал лупу и посмотрел на него хорошенько, на меч этот. Так вот, склепан в местной кузне, позавчера типа, затем облит кислотой и искусственно заржавлен. Потом как бы очищен и уже правильно затерт. И напомажен ваксой. Цена железа плюс транспортные расходы. Все!

— А хотел? — поинтересовалась Аделина.

— А хотел квартиру в Москве в пределах Садового кольца, иномарку секонд-хэнд и оплаченный обратный билет бизнес-класса.

— А ты?

— Ну, я меч этот фуфловый вернул ему и предложил взамен почетную грамоту. За вклад в развитие региональной торговли. Всем татарам посвящается.

Ада засмеялась:

— Ну, а я-то при чем, Лёв? Из меня-то какая татарка? Тоже фуфловая?

— Нет, — не согласился муж, — из тебя-то как раз настоящая. И из папы твоего. Из всего вашего рода Урусовых. Знаешь, откуда слово взялось? Хотя откуда тебе знать, ты же литератор. А тут нужен историк. Так вот, объясняю — из слова «урюс». Это русская фамилия татарского происхождения, как и весь ваш княжеский род. Именно таким способом шло у них «одворянивание» отдельных представителей коренного народа, тюркского. Например, светловолосых. Или белолицых. Или ведущих «русский» образ жизни. Или рожденных от русской матери.

Он протянул руку и потрогал голый Адкин сосок. Ада подтянула одеяло к подбородку, прикрыв левую грудь, и состроила игривую физиономию. Тогда Лёвка другой рукой потрогал ее правый сосок. На этот раз она не стала сопротивляться, просто вернула одеяло на место.

— Прервемся, может? — осведомился Лёва.

— Сразу, как завершишь рассказ, — улыбнулась она в ответ. — Только поскорей, я тебя прошу, а то во мне начинает закипать незнакомая татарская страсть. Сам виноват, накликал на свою голову.

— Ладно, сворачиваюсь, — обреченно согласился Лёвка, — осталась ерунда. Знаешь, был один такой любимый военачальник у Тамерлана, так вот он играл большую роль в Золотой Орде и впоследствии сделался владетельным князем Ногайским. А уже потом, где-то во второй половине XIV века или начале XV, не помню точно, отпрыском потомства этого самого Ногайского князя типа в шестом колене был Урус-хан, который, кстати, и считается основателем рода Урусовых. А уж совсем-совсем потом многие из его детей приняли православие и получили фамилию и род князей Урусовых. — Гуглицкий изучающим взглядом посмотрел на совершенно голую жену и горделиво произнес: — То-то, Аделина Юрьевна! Понимаете теперь, кто вас замуж взял? Это и есть мой вам главный свадебный подарок. А ожерелье ваше, витое с сердоликом, английского серебра, чего случись, всегда выменяете на пару дуэльных пистолетов. Только не лоханитесь, берите ударно-кремневые, с цифрой «1» на первом стволе и «2» на другом. Тогда они пара, это ясно? И обязательно в футляре Табаско с серебряной накладкой и бархатной выстилкой изнутри, в таком виде они лучше уходят и легче датируются.

— Иди ко мне, Гуглицкий… — Она притянула его к себе и внезапно резким прыжком заскочила на него, приняв позу наездницы. Лёвка не то чтоб отреагировал: просто пожевал губами завернувшуюся на нижнюю губу часть курчавой бороды и задумчиво выговорил:

— Ну хорошо, я это был… А если бы, к примеру, кто другой? Ну сторговал бы он это дерьмо и всю свою глупую жизнь потом гордился, не зная, что у него на стене фальшак висит, а не скифский меч. И чего?..

Такой он был, Лев Гуглицкий, отныне законный супруг Аделины Юрьевны, в девичестве Урусовой; для всех — просто Лёвка, гномовидный дядька неопределимого возраста, без отчества, обременительных долгов и удобопонятной профессии. Без денег, которые при желании мог бы заработать. Природный харизматик, вечно улыбчивый седобородый балагур. Всегда открытый для честного обмена антиковым оружием или предметами старинного быта. Слегка зануда, немного пройдоха, отчасти мот, кой в чем и жмот, а бывало, что и одновременно. Местами раздолбай, другими местами — надежный и верный друг. Больше оптимист, чем наоборот, — из тех, к которым если удача поворачивается задом, говорит: как хороша попка. Щедр на похвалу, не ленив на любовь.

Вскоре после преждевременной смерти Валерии Ильиничны от закупорки сосуда оторвавшимся тромбом Лёвкин склад переехал в гостиную, съев бо́льшую часть пространства. Мамину кровать они перетащили в маленькую комнату, туда же впоследствии с трудом вместился Лёвкин Буль, и вроде получилось ничего. Теперь Лёвка смог собрать из отдельно складированных элементов доспехов двух своих любимых рыцарей: одного — образца четырнадцатого, другого — пятнадцатого века, в полном латном облачении, включая пластинчатую защиту колен, налокотники, наручи и все прочее до последних мелочей. Рядом с железными истуканами пристроил вертикально два копья с крыловидными наконечниками, три пики и алебарду — все из разных эпох. После чего вбил в стену дюбели и закрепил на костылях три рыцарских щита, на одном уровне от пола. На отдельные крючки подвесил четыре кольчужных шлема, перемежая их шпорами викингов двенадцатого века. Дальше шли боевые топоры, от восьмого до одиннадцатого столетия; Лёвка разместил их стоймя, на низкой полке, три варианта: франкский, датский кавалерийский и топор норманнского типа с симметричным лезвием.