Маленькие женские тайны - Мэри Каммингс

— Томми, а где Дино?! — испуганно выпалила она.

До сих пор Клодин предполагала, что, деморализованный присутствием в доме посторонних людей, кот отсиживается в своем любимом убежище — под диваном в библиотеке, и собиралась сразу после ужина пойти и поутешать беднягу. Но миска, куда делась миска?!

Томми опустил глаза.

— Ну… понимаешь, у Арлетт аллергия на кошек, и нам пришлось Дино временно отдать в пансион…

— Он испачкал мои тапочки! — обиженно перебила Арлетт. — Я пыталась их отмыть, и чихала, и чихала, и все равно их пришлось выбросить. А потом у меня весь вечер нос был распухший!

Что? Тапочки?

На добрые десять секунд Клодин застыла, пытаясь переварить услышанное.

Испачкал тапочки…

— Клодин… Клодин, что с тобой?! — вывел ее из ступора голос Томми. Оказывается, он уже поставил перед ней чашку с кофе.

— А? Нет, ничего. Спасибо! — чтобы скрыть замешательство, она взглянула на своего соседа слева и спросила первое, что пришло в голову:

— Мистер Брук, как ваша нога, я ее не очень поранила?

— О нет, ничего страшного, — вежливо улыбнулся тот. — Простая царапина.

Он уже переоделся в другие брюки — серые, с безупречной стрелкой.

— Я всегда говорил, когда обыскиваешь женщину на каблуках, держись от нее сбоку, — без тени сочувствия заметил Томми. — Только сбоку! Тебе крупно повезло, дюймов на шесть выше — и все, кранты.

Клодин мысленно согласилась — попади она повыше… большинство мужчин и впрямь предпочли бы смерть такому ранению!

— Увы, — шутовски развел руками Брук, — там, где я учился, в такие тонкости обращения с женщинами нас не посвящали. — В интонации его Клодин почудился едва заметный оттенок злой иронии.

— Я тебе потом покажу, как правильно надо обыскивать, — добродушно усмехнулся Томми.

— Ой, Томми, а ты покажи сейчас! — воскликнула Арлетт. — На мне, на мне покажи! — не дожидаясь его согласия, вскочила, повернулась лицом к стене, оперлась на нее ладонями и картинно выставила попку.

Томми снисходительно пожал плечами, будто взрослый, уступающий детскому капризу. Встал, подошел к Арлетт — и внезапно левой рукой сгреб оба ее запястья и прижал к стене; правой же быстро общупал ее тело от колен и выше.

Арлетт при этом изо всей силы выпячивала задик, чуть ли не виляла им; в какой-то момент пискнула: «Ой! Ой, щекотно!»

Чтобы не заскрежетать зубами, Клодин попыталась в уме умножить двадцать восемь на тридцать семь. Не вышло, сбилась.

— Все, — кивнул Томми, отпуская Арлетт. Вернулся за стол и взглянул на Брука. — Ну вот, примерно так это делается.

— Спасибо за науку, — вежливо улыбнулся тот, но в тоне его, явственнее чем прежде, послышалась неприязнь.

— Кажется мне, или Брук действительно к тебе не слишком расположен? — спросила Клодин, когда они с Томми наконец оказались вдвоем.

Она ушла из-за стола первой — сослалась на усталость, извинилась и прямиком отправилась в спальню. Переоделась в халат, тщательно, до блеска расчесала волосы — а потом просто сидела у трюмо и смотрела на себя в зеркало. На душе было паршиво до невозможности.

Ждала, что вот-вот придет Томми, но он все не приходил.

Наконец дверь открылась — сразу как будто легче дышать стало.

Проходя мимо, он бегло погладил ее по плечу, сел на кровать и принялся раздеваться. Вот тут Клодин и задала ему этот вопрос.

— Он итонец. В Итоне учился, то есть, — пояснил Томми. — А я, по его понятиям, никто: сельская школа да армия — вот и все образование. И сейчас он рассчитывал, что старшим группы его назначат. А назначили меня. Ну и он, конечно, недоволен.

В зеркале ей было видно, как он снимает брюки и вешает их на спинку кресла, как идет к ней… На плечи легли теплые руки.

— Ты на меня очень сердишься?

Клодин, не оборачиваясь, вздохнула.

— Да нет…

Томми нагнулся, зарылся лицом ей в волосы.

— Ну, меня-то не обманывай. Я же вижу, как тебе это все поперек горла!

Клодин покачала головой, мысленно поправила: «Не «это все»… Не «это все», а молоденькая француженка, которая даже при мне без всякого стеснения флиртует с тобой и смотрит так, будто вот-вот готова вонзить в тебя коготки!»

— А может, тебе лучше уехать? — спросил он вдруг.

— Что? — от неожиданности она обернулась. — Куда?

— Н-ну… — замямлил Томми, уже сам поняв, что со своим предложением несколько перегнул палку, — в Штаты, к родителям. Ты, кажется, собиралась их после Рождества навестить…

— Ты меня прогоняешь?!

— Нет, но… ну, или через день-два мы, наверное, сможем перебраться в другое место.

Мы? Он сказал «мы», имея в виду себя с этой… с этой сладенькой нимфеточкой?!

«Э, нет! — подумала Клодин. — Пусть уж лучше будут здесь, на глазах!»

Вздохнула, покачала головой.

— Да ладно, оставайтесь… Надолго это все?

— Послезавтра — похороны отца Арлетт. Где-то через неделю после этого она уедет.

— Куда?

— Во Францию. Там ее мать живет, — рассеянно объяснил Томми. Пальцы его зарылись Клодин в волосы, легонько погладили по шее. — Ну что — пойдешь со мной в душ?

— Нет. Устала, — мотнула она головой. — Самолет и… В общем, сегодня я — пас.

Он сочувственно потрепал ее, взлохматив с таким старанием расчесанные волосы.

— Ложись… Я постараюсь побыстрее, — направился к ванной, но на пороге обернулся: — Пожалуйста, будь поласковее с Арлетт — девочка всего неделю назад потеряла отца.

Клодин стиснула зубы так, что показалось — сейчас они хрустнут, с трудом преодолевая искушение с размаху запустить в него чем-нибудь потяжелее.

Вернулся он действительно быстро, залез под одеяло со своей стороны и привалился к ней — теплый, налитой.

Она повернулась к нему, обняла — Томми пробурчал нечто вроде «Угу…» и через минуту уже спал, ровно и уютно посапывая.

Когда год назад Клодин объявила, что выходит замуж за Томми Конвея, многие коллеги и знакомые ее, мягко говоря, не поняли: преуспевающая фотомодель, «лицо» фирмы «Солей» — и никому не известный инженер из компании «Дженерал моторс» (о том, что на самом деле он работает в МИ-5, Томми просил никому не говорить)…

К тому времени их отношения продолжались уже полтора года, но даже те подруги, которые знали, что у нее есть бойфренд в Англии, считали, что он по меньшей мере лорд. А когда Клодин пыталась это отрицать, смеялись: «Темнишь, темнишь! Он что — женат, да?!»

И вдруг — такой мезальянс! Не лорд, не миллионер и не какой-нибудь писаный красавец, который любую женщину заставит потерять голову…