Тест на отцовство - Янка Рам

в отпуск без содержания.

- Нет! - выпаливаю я.

Работа - это хотя бы иллюзия независимости. Если я все таки когда-нибудь сбегу... У меня должна быть работа! А какой я врач без практики? И так пять лет в декрете!

- Ради сына.

- Нет... Я найду способ совместить.

- Неужели работа важнее Степана? Я же тебя полностью содержу.

- Я же сказала, найду способ! - нервно и затравленно огрызаюсь я.

У нас в семье таким тоном не разговаривают.

И Роберт, бросая взгляд на меня через зеркало заднего вида, вопросительно, с акцентом дёргает бровью.

- Какой пример ты подаёшь сыну?

Это он из-за Чадова, уверена. Из-за моей сумочки. Я ни слова ни сказала о том, что случилось в лифте.

- Извини, пожалуйста... Я просто расстроена.

Дальше мы едем молча до самой больницы.

Тормозим на стоянке.

- Хм... Хасанов опять машину сменил, - недовольно комментирует Роберт. - Хорошо у нас зарабатывают нейрохирурги.

- Девочки говорят, ему эту машину пациент подарил.

- Или - он ее попросил за помощь.

- Да нет... Не похоже на Руслана. Если кто-то "просит", то об этом вся больница знает... - прикусываю язык.

Слышала несколько нелестных сплетен о Роберте. Но я в это не лезу. Мы не обсуждаем его доходы и деньги.

Смотрю, не мигая, на эту машину. Хасанов друг Чадова… И ниточки в моей душе тянутся, отыскивая дорогу туда, куда она стремится.

Господи, я взрослая самодостаточная женщина, почему я опять трепещу и болею как малолетняя дура от его поцелуя?! Ну за что?... Я почти что научилась жить так, как я живу. И почти приняла это.

- Тебе понравилась машина? - с прохладным любопытством. - Мы купим лучше.

Отмахиваюсь, отводя взгляд.

- Это всего лишь машина. У нас хорошая машина.

- А будет самая хорошая.

Роберт немного повернут на престиже.

Открываю дверь.

- Ты ничего не забыла?.. - мягко.

Нет, я не забыла! Я просто... не хочу!

Я очень благодарна Робу за отношение ко мне и Степе. Но по физике и химии у меня всегда с ним была троечка. А после Чадова вообще неудовлетворительно.

- Ах, да... - наклоняюсь вперёд, чтобы поцеловать его в гладко выбритую щеку.

- Не целуй! - виснет у меня на шее Стёпа. - Меня целуй!

Ревниво фырча, подставляет мне свое лицо.

Чмокаю его в нос. Мой спаситель. Почти каждую ночь он прибегает к нам в кровать спать.

Роберт злится...

- Я побегу.

У меня, наверное, самая комфортная должность во всей больнице. Роберт выбил мне личный маленький кабинетик, недалеко от себя.

Я консультирую и сопровождаю пациентов, кому нужны поправки на лечение в связи с аллергией. Меня не часто вызывают. Врачи, как правило, в элементарных случаях сами способны сделать такого рода поправки. В некоторые отделения, где врачи очень опытные универсалы не вызывают и вовсе. Например, к Хасанову в нейрохирургию. У него очень опытный анестезиолог. Чадов. Такой опытный что на утро от стыда сгореть можно. Боги, ну о чем я опять?!

Стёпа скучает. Он непоседа. Извертелся…

Рабочее время заканчивается.

- Кушать... - просит он.

- Потерпи.

Смотрю в окно. У своей машины - Чадов. Что-то достает из багажника. Выскочил в одном халате. Ткань натягивается на его массивных бицепсах...

Выпав из реальности , провожаю его взглядом.

Когда оборачиваюсь, Стёпы нет!

Глава 4 - Подстава

Глава 4 - Подстава

Стоя у лифта с коробкой расходников, вижу, как маленький пацанчик крутится у автомата с шоколадками.

Раскрывает ладонь, там три монетки. Задирает голову вверх.

Оглядываюсь в поисках его родителей. Но вокруг спешат куда-то только белые халаты. На нем нет верхней одежды. Но в сапогах... Значит, родители где-то в больнице.

Негромко свиснув, окликаю его.

- Малой!

- Чо? - засовывает руки в карманы.

- Мамка где?

- Там... - неопределенно.

- Потерялся?

Отрицательно крутит головой.

- Ты, давай-ка, к родителям дуй.

Кивнув, шагает в сторону лестницы.

Оставив коробку у себя в наркозной, разбираю содержимое.

Срочки никакой нет. Я забираю сигареты со стола и иду на пожарную лестницу.

Прихватываю с вешалки свой клетчатый шарф. На улице не май месяц... Хотя, весна.

Листаю на телефоне интимные фотки одной из фей, с которой иногда проводим время вместе.

Отправила на вотсап. Смотрю и не вижу. Отмечаю каждую фотку лайком, чтобы не обижать девчонку. Она же не виновата, что мне опять в голову ебнуло и я снова никого нахрен не хочу...

И - на хрен - тоже. На хрен нахрен, короче.

"Одиноко одинокий одиночка… ", блять...

А фото Ю.ю. у меня тоже были. Только она их не отправляла. Я их сам делал. Она скромняшка, пока ее до потери пульса не затрахаешь. Зато неисскушенная, сладенькая и безвольная в моих руках - можно делать все, что хочешь. И ей всё заходит!..

"Заходило", - поправляю я себя. В общем, были фотки, да.

Но разбил телефон и... нет их больше. Ни Ю.ю., ни фоток.

Открыв скрипящую дверь, делаю шаг на балкон.

На верхней ступеньке, натянув повыше воротник свитера, опять тот же пацанчик. В руках скомкано большое сероватое больничное полотенце.

- Опять ты!

- Я... - покаянно вздыхает пацан.

Щелкаю зажигалкой, прикуривая сигарету.

- Ну, давай, тогда знакомиться, - тяну ему руку, - Горыныч.

- Стёпа, - протягивает, высвобождая руку из полотенца.

Стёпа... - дёргается что-то болезненное внутри.

Его ручонка тонет в моей большой ладони.

- Давай-ка, Стёп, я тебя к одной хорошей тетеньке отведу?

Ир Васильевне отдам на сестринский пост. Там уж пусть ищут родительницу.

- Неа. Нельзя с дядьками никуда уходить, - шмыгает носом. - Мама так сказала.

- Мама права. Нельзя. Мама потеряла тебя, наверное?

- Я всегда убегаю.

- Зачем?

- То неведомо.

Хмыкнув, усмехаюсь.

- Я... Этот... Сейчас! - напряжённо вспоминает. - Патология. Вот. Эсдэвэгэ.

- Это что за зверь такой неведомый?

Пожимает плечами.

Снимаю с себя шарф, обвязываю ему шею, закутывая в несколько слоев.

Полотенце в его руках шевелится .

- А чего там у тебя, Степ? - киваю на полотенце.

- Птица, - отворачивает край полотенца. - Или даже утка.

Утка! Действительно.

- Ты где ее взял?!

Здесь пруд недалеко с утками, вспоминаю я. Занесло же ее, дурную, к нам.

- Крылом тут застряла...

В ногах у него моток старой толстой проволоки, одним концом исчезающий между