Голосуйте за Цезаря - Питер Джонс

Странно представить, но отсутствие уборных некоторым приносила и ощутимую пользу. Многие римляне продавали свои нечистоты неким «стеркорариям» («stercorarib — работники-ассенизаторы), а те перепродавали их в качестве удобрений сельским производителям-аграриям. Неприятное, но весьма доходное занятие.

Cloaka maxima. VI в. до н.э.

Кстати, и в Британии 1960-х годов существовали уличные уборные (на задних дворах), из которых нечистоты выгребали люди, которых мы называли «ночные уборщики»; а в Викторианскую эпоху уличные подметальщики убирали с мостовых конские яблоки, коих было так много, что женщины не могли ходить по улицам, не задрав свои юбки.

Интересно, что канализация в некоторых помпейских домах была соединена напрямую с садами. Что ж — остроумно, но чересчур «ароматно»! Может быть, и нашим экологам пора задуматься о чем-нибудь этаком? «Собирание» мочи в древнем Риме также было неплохим бизнесом. Она использовалась в качестве составной части травящих веществ, используемых перед покраской. Обычно мочу собирали в терракотовых сосудах, которые выставлялись прямо на улицах, словно урны. Известно, что сосуды часто бились или опрокидывались, со всеми «вытекающими» отсюда последствиями. Мудрее всего поступили в порту Остия: там провели свинцовый «мочепровод» из писсуара в общественных банях прямо в подвальное помещение, где располагалась лакокрасочная мастерская.

Удивительно, но мочевой бизнес был столь доходным, что даже был обложен императором Веспасианом специальным налогом. Когда сын императора Тит принялся осуждать нововведение отца, Веспасиан поднес к его носу монету (из первого налогового поступления) и спросил: «Отвращает ли тебя запах этой монеты?» — «Нет», — ответил сын. «Так вот, она сделана из мочи». Этот эпизод и послужил основой известного латинского изречения: «Pecunia nоn olet» — «Деньги не пахнут».

Cloaka maxima. III в. до н. э.

Нынешние власти, конечно, еще не дошли до таких фантазий, но, похоже, еще все впереди: муссируется вопрос о введении налога на мусор. Не сбор за вывоз бытового мусора, а вообще налог для всех и для каждого — видимо, для того, чтобы неповадно было этот самый мусор производить. Так и видятся толпы снующих «мусорных» инспекторов с раздутыми ноздрями, жадно втягивающих в себя воздух в поисках специфического аромата.

Не сказать, что с мусором в древнем Риме совсем не боролись. Характерно, что первой ступенью на карьерной лестнице, ведущей к высотам городской власти, была должность так называемого «эдиля» («aedil»). Эдиль должен был следить за чистотой улиц в прямом и переносном смысле, т.е. совмещал в себе должности смотрителя, дворника и полицейского. Все владельцы лавок, мастерских и прочей деловой недвижимости отвечали за чистоту участка улицы непосредственно перед заведением. Был даже такой лозунг — «Cura urbis», т.е. «Заботься о городе». Иногда помогала и природа. Хороший летний ливень буквально преображал город. Вносила свою лепту и рукотворная стихия. Вода из близлежащих водоемов текла в город по акведукам, а затем распределялась по общедоступным источникам. Естественно, воду никто не перекрывал, и она, предоставленная самой себе, текла ручьями по улицам города, кое-где смывая грязь, а кое-где застаиваясь в зловонных лужах.

Ужасную картину дополняют и брошенные при рождении младенцы. Имена Stercorosus, Stercorius (буквально — «найденные в куче дерьма») как раз и давались таким детям, подобранным, а затем проданным на невольничьем рынке. Мертвых гладиаторов относили на свалку, раскинувшуюся на одном из островов Тибра. Бросали там и несчастных рабов, иногда еще живых, но старых или немощных. Хотя все это звучит ужасно, но такие примеры есть и в наши дни где-нибудь в Каире или Бомбее. В третьем тысячелетии от рождества Христова!

Город страдал от засилья бродячих животных. Брошенные собаки, сбившись в стаи, терроризировали население. Иногда можно было застать их за поеданием человеческих трупов, брошенных неимущими жителями прямо на улицах. Светоний рассказывает, как император Веспасиан однажды пришел в ужас, обнаружив, что его собака припрятала под его обеденным столом изглоданную человеческую руку. Очевидно, пес побывал на каком-то страшном пиршестве своих сородичей. У поэта Марциала есть строки о том, как умирающий в нищете римлянин, лежа в городской пыли, пытается из последних сил отогнать от себя свору голодных собак и кружащихся над ним воронов.

Но давайте капнем ложку меда в бочку дегтя. И древние греки, и древние римляне все-таки не сидели сложа руки и понимали, что многие проблемы можно решить, правильно планируя и совершенствуя. Грек по имени Иподамус первым придумал «квадратную» планировку городов. Пример — Помпеи. Изначально этот заштатный городок строился абы как, без всякого плана, но затем появились просторные, геометрически выверенные жилые районы. Со временем улучшения произошли во всех сферах, начиная от водосточных труб и порядка на улицах, кончая совершенным (по тем временам) вооружением легионеров и устройством военных городков.

Мы тоже понимаем всю важность планирования. Угонов автомобилей и преступлений в сфере обращения кредитных карточек стало меньше наполовину в результате усиления мер безопасности, например усовершенствования пин-кодов. Светлые, просторные, напичканные видеокамерами вестибюли станций метро стали безопаснее — не то что старые, узкие, грязные платформы первых линий подземки. Некоторые решения античных дизайнеров служат примером до сих пор. Так, современные стадионы точь-в-точь повторяют конструкцию древнеримских арен даже в мелочах. Служба безопасности на стадионах странным образом экипирована, как древние легионеры. Пограничная стена в Израиле копирует стену Адриана, служившую защитой от проникновения преступников.

Зададимся философским вопросом: для чего нужен был древний Рим? Как он функционировал? Что искали, на что надеялись миллион его жителей, волею судьбы оказавшись на маленьком пятачке земли в условиях, которые сейчас мы назвали бы адскими? Ответ банален. Причина разрастания древнего Рима та же, что и для любого другого мегаполиса, в том числе и современного — там, где власть, там концентрация могущества, богатства и возможностей. Богатство рождает спрос на рабочую силу, а спрос притягивает людей из провинции. Возьмем Лондон. Этот город как будто всегда только этим и занимался: чеки, банкноты, акции... И поныне это крупнейший экономический центр Соединенного королевства: 335 тыс. работающих в лондонском Сити производят 8,8% от всего британского ВВП. Ежедневный оборот британских трейдеров на Форексе составляет 1 трлн. 100 млрд. американских долларов (32% от всего мирового оборота). Сити ворочает 40% мировой биржевой торговли и 70% евробондов.

Лондон был всегда и политическим центром. Именно здесь находятся королевский двор, парламент, верховный суд, центральный банк, министерство иностранных дел, а самое главное — основные средства массовой информации. Все это -локомотивы британской экономики; и как следствие, здесь в основном, происходит самовоспроизводство той особой прослойки общества, которая называется «элита», а попросту «богачи». Ноэлита — это верхушка общественного айсберга. Сердцевина же — класс зажиточных людей, так называемый «средний класс». У этого слоя свои запросы, не такие «элитные», как у сверхбогачей, но также очень значительные. Эти запросы обеспечиваются людьми, находящимися на более низких ступенях общественной лестницы. Но и у этих людей есть свои нужды и запросы.