Покров-3. Чарусы - Алёна Моденская

Гаврила пришлось искать новую помощницу. Вместо Зои нашлась весёлая пенсионерка тётя Глаша, которая сегодня лихо распевала частушки на концерте.

Гаврил наконец закончил со скатертями и приобнял Василису за талию. Руки у него такие мягкие. И глаза красивые, а кожа аж светится в матовом полумраке кафе.

– Ну что, пошли!

Мамино чувство такта Гаврил явно переоценил. Собравшись, Василиса пропустила маму вперёд, а сама коротко поцеловала его в щёку на прощание. Уже на улице, таща портрет под мышкой, повернулась, чтобы увидеть тёплые отсветы в окнах «Подсолнуха». Один за другим огоньки потихоньку гасли.

Под уличным фонарём что-то шевельнулось. Василиса даже притормозила, натолкнувшись на маму. С окраины светового круга на снегу во мрак отступила и пошла прочь чья-то тень. Как будто тощая кукла, которая того и гляди развалится.

Глава 2. Никакого варварства

Портрет понравился и родителям Василисы, и даже обеим бабушкам. Папа даже специально заказал Антону красивую рамку, и сколько Василиса ни протестовала против изделия из дерева, её нейросетевое изображение всё равно «упаковали» в сосну. Антон уверял, что сам не спилил ни одного дерева, а доски покупает на лесопилке.

– Видишь, – говорила мама, страхуя отца, пока он прибивал гвоздь, стоя на стремянке, – эти деревья всё равно уже спиленные. Никому вреда не будет. Не мы, так кто-нибудь другой купил бы.

– Вот если бы их не покупали, то и вырубать бы не приходилось, – пробурчала Василиса, доставая телефон. Гаврил прислал картинку с двумя обнимающимися чашечками и надписью о том, как хорошо, что они нашли друг друга. Наверное, их тоже нейросеть нарисовала. Всё равно мило.

–… потому что ты не помогаешь. – Вернувшись в реальность, Василиса услышала мамин голос, явно в чём-то упрекающий отца.

– Да что я понимаю в твоих садах. Давай картину.

– Не в садах, а в прудике, – упрямо проговорила мама, подавая ему портрет. – Мы ещё когда в Добромыслове жили, ты сказал, что поможешь его устроить, я и место выделила, а ты только яму начал копать, и всё.

– Вот и хорошо. – Отец слез со стремянки и довольно улыбнулся, глядя на портрет.

– Что – хорошо? – упёрла руки в бока мама.

– Портрет, говорю, хорошо получился. – Отец сложил стремянку и уже понёс было её в кладовку, но мама решительно преградила ему путь.

– Пруд надо выстелить плёнкой, – медленно, разделяя слова, говорила мама, глядя папе в глаза. – А плёнку надо купить в городе. И грунт хороший, и…

– Ой, да ладно, – отмахнулся отец, обогнул маму и потопал в кладовую. Уже оттуда сказал: – Антон скоро в город поедет, надо ему список дать, что привезти. Он всё равно по строительным рынкам мотается.

– Нам нужно в садовый центр! – нетерпеливо произнесла мама. – И питомник, где нимфеи продают, а это в Нижний надо ехать!

– Нимфеи? Это ещё что за зверь? – спросил вернувшийся отец.

– Вот! Нимфеи! – мама ткнула в Василисин портрет. – У неё в волосах! Водяные лилии! Их надо купить в питомнике.

– А в ручье разве нельзя выдрать? Их же там полно.

– Эй! – возмутилась Василиса, всё это время разглядывавшая разноцветные кувшинки на картине. – Никакого варварства!

– Варварство, – фыркнул отец. – Подумаешь.

Мама уже набрала воздуха, чтобы ещё его попилить, но папа вдруг расплылся в странной улыбке.

– А я-то всё думаю, что эта картина мне напоминает! – И он сделал выразительный жест бровями. Василиса такого ещё не видела, поэтому даже убрала телефон. Подошедший Изюм сел у её ног и тоже приготовился слушать.

– И что это тебе напоминает? – подозрительно спросила мама.

– Как мы застряли на колесе обозрения! – выдал папа, улыбаясь во всё лицо, и повернулся к Василисе: – В общем, пока мы ещё встречались, поехали как-то в Нижний гулять, там пошли в парк, покататься на колесе обозрения. Что-то у них там в механизме застряло, пока мы были на самом верху. И тут дождь как ливанёт! А зонтов-то нет! Ну, у твоей мамы вся косметика и потекла. Прямо как краски на этом пор…тре…

Папа не договорил. Потому что мама стала пунцовой. Она пожевала губами и выдала:

– Ты ещё вспомни, как мы беляшами на вокзале отравились и кусты потом искали по всему району, потому что туалеты не работали! А как у меня в кафе платье на заднице порвалось, когда за гвоздь на стуле зацепилось, не хочешь рассказать?

– Это когда я предложение сделал, – кивнул Василисе папа. – Я же тогда на сцену залез и музыкантам заплатил за песню, а потом встал на одно колено, и… В общем, все увидели. И услышали, потому что оно ещё и трещало на всё кафе.

– Как скучно я, оказывается, живу, – пробормотала Василиса, переводя взгляд со сверкающей яростным взглядом мамы на весёлого отца. Изюм, глядя на хозяев, беспокойно поскуливал.

– Ты на занятия-то пойдёшь сегодня, или как? – строго спросила мама.

– Ой, точно! – Василиса глянула на часы. До начала оставалось минут семь, и это если часы правильно показывали. – Всё, я побежала!