Все под откос, или Я выпита до дна - Юлия Шилова

– Это ты про кого?

– Да про новенького. К нему уже криминалы пару раз приезжали. Еще и дня не лежит, а они уже заездили.

– С чего ты взяла, что это криминалы? – засмеялась я.

– А кто ж еще! Все стриженые, разодетые, с перстнями да цепочками.

– Может, это не криминалы, а коммерсанты?

– Бог его знает. Нынче коммерсанта от криминала не отличишь. И те и другие – новые русские. В общей палате, видите ли, лежать не захотел! Ему сразу люксовую подавай!

– А что ему в общей-то лежать, если деньги есть, – вздохнула я. – Это нам по жизни всем общим пользоваться, а ему только индивидуальным. Живут же люди!

– А какая краля к нему недавно приезжала! Ты таких отродясь не видела.

– Какая краля? – растерянно посмотрела я на бабулю. – Когда приезжала?

– Недавно. Сама за рулем. Одета с иголочки, как картинка. Не знаю, может, жена, а может, любовница. Ноги от ушей. Все наши мужики из палат повыскакивали на нее посмотреть.

– Что, такая красивая?

– Краси-и-вая, – восхищенно протянула баба Люба и посмотрела на часы. – Ладно, пойду. Пора коридор мыть. Я у новенького в палате прибираться стала, так чуть инсульт не схлопотала.

– Почему?

– Стала на тумбочке пыль вытирать, смотрю – мама дорогая, пистолет! Я-то настоящего пистолета никогда в жизни не видела. Говорю: «Сынок, зачем тебе оружие в больнице? Ты от кого отстреливаться собрался? Тут у нас тишина и покой. Убрал бы свою игрушку подальше или товарищам отдал. Здесь она тебе без надобности». Он усмехнулся и говорит: «Откуда тебе знать, бабуля, что мне без надобности, а что нет? Я с этой пушкой даже на толчке сижу. Смерть ведь как пуля, никогда не знаешь, где подстережет». Я перепугалась и так по-доброму к нему: «Сынок, тебя, кажется, Илюшей зовут? Ты в нашей больнице никаких перестрелок не устраивай. У нас у всех семьи, дети. Мы хотим работать спокойно. Лечи свое хозяйство да и ступай себе с богом…»

– А он что ответил?

– Говорит: «Мать, ты не переживай. Мой полы на совесть и не забивай свою седую голову ненужными проблемами. У тебя своя суета, а у меня своя». Скорее бы он поправился и испарился вместе со своим пистолетом.

Как только баба Люба ушла, я стала думать о той крале, которая приезжала к мордовороту. Если она такая красивая, то какого черта он пялится на мои ноги?! Похотливый самец он, вот кто!

Неожиданно дверь открылась, и на пороге появился мордоворот. Он был в шикарной шелковой пижаме и домашних тапочках. На волосатой груди красовался крест бриллиантами внушительных размеров. От неожиданности я вздрогнула и выронила из рук металлический лоток.

– Ты что? – заржал мордоворот.

– Ничего! Стучаться надо!

– Что-то я не замечал, чтобы к тебе в процедурку стучались.

– Тогда не надо заходить как привидение.

– Я что, похож на привидение?

– Похож. – Я подняла лоток.

Мордоворот немного потоптался на месте:

– Тебя, по-моему, Машей зовут?

– Машей.

– А меня Ильей.

– Очень приятно, – машинально ответила я и подошла к окну.

– Мне тоже, – серьезно сказал мордоворот.

– Что вы хотели узнать?

– Давай перейдем на «ты».

– Так что тебе надо? – переспросила я.

– Хотел узнать: ты мне что-нибудь на ночь колоть будешь?

– Нет. Только завтра утром.

– Как, вообще ничего? – удивился мордоворот.

– Ничего.

– Яйцо болит – сил нет терпеть. Дай хоть какое-нибудь обезболивающее.

– Не могу. Сходи к дежурному врачу, пусть посмотрит. Все, что я могу тебе дать, так это таблетку анальгина. Боюсь только, что она тебе не поможет.

– Дай хоть анальгин.

Я пожала плечами и протянула ему анальгин. Он моментально проглотил таблетку, запив ее водой из-под крана.

– А где дежурный врач?

– В ординаторской должен быть.

– Там закрыто.

– Уже поздно. Наверное, он сейчас в другом отделении. Слушай, иди в палату. Я его найду, скажу, чтобы он к тебе обязательно зашел.

– Скажи, что у меня яйцо ломит – хоть на стенку лезь.

– Хорошо, – покраснела я и опустила глаза.

Мордоворот явно не собирался покидать процедурку. Он ухмыльнулся и сел на стул.

– Послушай, тебе нравится моя пижама? – спросил он, поправляя крест.

– Нормальная пижама.

– Я ее вчера купил. Под цвет глаз. У меня глаза голубые. Я всегда всё покупаю под цвет глаз, даже машину.

– У богатых свои причуды.

– А с чего ты взяла, что я богатый?

– Бедные в таких палатах не лежат.

– Тоже верно, – засмеялся мордоворот.

Минут через пять он отправился в палату, а я, посмотрев на часы, с ужасом обнаружила, что Светкин день рождения давно уже начался. Быстро собравшись, я побежала в другое отделение и попала в самый разгар веселья.

Танюха, сидевшая в обнимку с медбратом, бросила на меня заинтересованный взгляд. Я села рядом с захмелевшей Светкой и выпила протянутый кем-то бокал шампанского.

– Как твой больной? – с интересом спросила Танька.

– Нормально.

– Капельницу поставила?

– Поставила.

– Он по-прежнему твоими ножками любуется?

– Какие ножки, у него с яйцами беда! Анальгин глотает. Петрович, а ты зря так набрался, – обратилась я к нашему дежурному врачу.

– Почему? – обиделся Петрович. – В отделении тихо. Тяжелых нет. Разве только что привезут кого…

– А ты забыл про утреннего пациента?

– Это какого же? – удивился Петрович.

– Какого-какого – что в нашем люксе лежит!

– Этот хмырь, что ли? – засмеялся Петрович. – Я смотрю, Машенька, ты на него глаз положила!

– Ладно, перестань, он тебя зовет. Говорит, яйцо ломит, терпеть не может.

– Трахаться меньше надо.

– Да не трахался он, в холодной воде искупался.

– Знаем мы, как они в реках купаются!

– Ладно, Петрович, мое дело сказать, а ты с ним уж сам разбирайся.

Петрович нехотя встал и пошел в отделение. Светка включила музыку и принялась танцевать. Баба Люба принесла самогонку и заставила всех присутствующих отведать ее продукт. Сделав пару глотков, я почувствовала, что меня повело.

Примерно через полчаса вернулся Петрович. В руках он держал небольшую бутылочку дорогого коньяка и нарядную коробку конфет.