Браки совершаются на небесах - Елена Арсеньева

Может быть, она и впрямь умерла бы от несбывшейся любви, словно от неведомой болезни, однако Иоанн оказался, на счастье, весьма проницательным. Он достаточно много повидал в жизни, чтобы распознать, какой хворью томима императрица. Не прошло и двух дней, как Михаил рухнул пред ней на колени и стал рассказывать, как безумно любит ее. Жить без нее не может! Просто умирает! Зоя радостно поверила – и вполне отдалась своей безумной страсти. Наконец-то она была счастлива!

Своим счастьем влюбленная императрица захотела одарить всех. И прежде всего – своего обожаемого Михаила. Наиболее достойным подарком для него был бы, конечно, трон. Но трон уже занят Романом…

Зое стоило только намекнуть на то, что муж слегка зажился на этом свете. Иоанн ловил каждое ее слово. И почти немедленно Роман III утонул в банном бассейне. Учитывая, что воды там было по колено, это показалось людям очень странным. Еще более странным выглядело его лицо, оно стало распухшим и почерневшим, как будто император не утонул, а задохнулся. Но о таких странностях болтать было небезопасно. Умер человек и умер, подумаешь, с кем не бывает?

Зоя вполне могла бы царствовать одна – вдове это разрешалось, – однако она хотела вознаградить Михаила за то счастье, которое он ей даровал. И спустя самое малое время она венчалась вторично, – так в Византии появился новый император – Михаил IV

Пафлагонянин. Увы, вся любовь его к Зое закончилась, лишь только он услышал на Ипподроме приветственные крики, величавшие его императором. Ипподромом называли в Константинополе великолепное сооружение, напоминавшее римский Колизей. Там происходили конные испытания и другие развлекательные зрелища. На каменных скамьях, воздвигнутых в форме амфитеатра, помещалось до ста тысяч зрителей. Когда на трибуне появлялся император, его приветствовали оглушительными криками. Они-то и вскружили голову Михаилу настолько, что он забыл, и кто он, и, главное, кому обязан этим незаслуженным величием.

Однако вскоре Михаил заболел. Он и прежде был слаб здоровьем, а теперь его начала бить падучая, преследовали призраки. Император безмерно каялся, что отчасти оказался виновен в смерти Романа Аргира. Он почти не выходил из церкви – ну, разве что для того, чтобы совершить паломничество к святым местам. Теперь фактическим правителем империи стал Иоанн. К этому он и стремился с самого начала. А всеми покинутая Зоя искала новой любви.

И вот тут-то в Константинополь возвратилась дружина викингов, которые все это время были заняты укреплением пошатнувшейся империи.

Где только ни пришлось потрудиться викингам во славу Византии! Гаральд топил в Эгейском море африканских пиратов, бился с сарацинами на брегах Евфрата, а потом сражался в Нильской долине под командованием Георгия Маниака, знаменитого полководца. Он побывал и в Сицилии, где встретился с патрицием Кевкаменом Катакалоном, который затем был отправлен на Русь послом и не отказался отвезти в Киев послание от Гаральда – для князя Ярослава (точнее, для его дочери). Кстати сказать, Гаральд часто отсылал письма к Киев, и не просто письма. Туда он отправлял всю свою военную добычу. Ярослав обязался беречь ее до возвращения викинга, который богател буквально на глазах придирчивого киевского князя.

Между прочим, отправляя все свое добро в Киев, Гаральд поступал очень предусмотрительно… но об этом позже.

Катакалон оказал Гаральду также и протекцию. Когда Византия установила перемирие с египетским халифом, который в ту пору владел Палестиной, Гаральд и его дружина были посланы охранять восстановление храма Христа. Рекомендовал викингов для этого именно Кевкамен Катакалон.

Страшное запустение увидел Гаральд в святой земле. После войны греков с сарацинами она лежала в развалинах. Викинги охраняли рабов, которые возводили разрушенные стены храма Христа, хотя, впрочем, сарацины свято соблюдали условия договора и даже помогали доставлять строительные материалы и воду в эти пустынные места. Куда большей опасности натерпелись и строители, и охрана от разбойников, которые промышляли по дороге в Иерихон. Вместе с воинами халифа викинги очистили этот путь, который отныне стал безопасен для странников.

Да уж, много чего навидался Гаральд! Он даже искупался в Иордане, чтобы смыть грехи, но, несмотря на свою легендарную храбрость, не решился войти в черные воды Мертвого моря, полного серы, которая упала с небес во время сожжения Содома и Гоморры гневом Господним.

Срок договора викингов с Византией между тем подходил к концу. Гаральд не раздумывал, возобновлять его или нет. Настала пора возвращаться в Киев!

Мыслями викинги были уже далеко от Византии. Однако именно в это время истосковавшаяся, печальная императрица увидела предводителя северных наемников, этериарха[10] Нордбрикта (Гаральд, как мы помним, назвался этим именем) – и мир для нее словно бы воскрес и засиял во всей красе. Она вдруг почувствовала отвращение к своим темноволосым, темноглазым, низкорослым, пухленьким и изнеженным любовникам. Теперь ее влекло только к этой грубой силе, воплощенной в образе голубоглазого и светловолосого высоченного богатыря с могучим разворотом плеч и твердым, крепко сжатым ртом. Императрица велела Иоанну доставить к ней Нордбрикта.

Евнуху не привыкать было исполнять поручения такого рода. Даже после того, как Михаил Пафлаго-нянин ударился в благочестие и больше не навещал опочивальню Зои, она редко спала одна. Не кто иной, как именно евнух, приводил к ней молодых мужчин. И каждый раз сердце Иоанна сжималось от ужаса. А вдруг императрица пожелает, чтобы какой-то из ее любовников сменил на троне Михаила? Вдруг тот в одночасье умрет – по ее воле? Ни у кого это не вызовет недоумения, ведь о хворях императора всем известно. Строго говоря, оно бы и с Богом, думал иногда евнух, которому и самому осточертел припадочный, капризный братец, но если на трон взойдет совершенно чужой человек, что будет тогда с ним, с Иоанном? Его многие недолюбливали, а еще больше народу откровенно ненавидело… Не захочет ли новый император прикончить человека, который слишком много знает о дворцовых тайнах?

Больше всех Иоанн опасался Константина Мономаха, красавца-атлета родом из Далласы (между прочим, именно на его дочери Марии был женат сын Ярослава Мудрого Всеволод). Константин был вдобавок еще и очень умен, из тех краснобаев, ворчал про себя Иоанн, которые легко обвивают словами сердце любой женщины. И евнух даже обрадовался, когда узнал, что Зоя призвала к себе Нордбрикта. Всем известно, что этот варвар безнадежно влюблен в какую-то девицу из племени скифов, наверное, столь же долговязую и бледнолицую, как он сам. Иоанн знал все, что творилось при дворе, знал он и то, что многие патрицианки порою зазывали Нордбрикта к себе в гости. Он являлся, иногда оставался на ночь… но этим все и ограничивалось, хотя некоторые дамы влюблялись в него и потом не давали ему прохода. Но он никогда не соглашался на второе свидание. В этом была какая-то загадка, которая занимала многих, но разгадать которую не мог никто.