Костер и Саламандра. Книга вторая - Максим Андреевич Далин

забыть о себе не давала, но всё равно стало намного легче.

И я смогла поесть. Жрала мясо слишком быстро, не могла удержаться, и думала: после обрядов я — совсем не рыбоед.

Я с настоящим наслаждением доедала кусок свинины под пряным соусом, — смешила Вильму своим, как она говорила, хищным видом — когда вернулся Валор.

— Право, не хочется мешать вам, дорогая деточка, — сказал он, — но… э… слишком многие ждут новостей. Скажите, можете ли вы работать?

— Куда ж я денусь! — фыркнула я.

— Бедная, бедная Карла, — вздохнула Виллемина. — У тебя сегодня будет отвратительно тяжёлый день и тяжёлая ночь. Дорогая моя сестрёнка, я ведь собираюсь ездить на тебе, как на призовой лошади — и меня это и тревожит, и печалит. Были бы другие возможности — я постаралась бы дать тебе отдохнуть перед обрядом…

— Ещё тебя видит Валор, — сказала я. — И деточки. И Ольгер.

Виллемина покачала головой.

— Деточки слишком юны, а милейший мессир Ольгер — пока ещё, к сожалению, иностранец для Малого Совета. Так что — только мессир Валор, если нам удастся убедить достопочтенных правителей. Я позабыла упомянуть о нём, — и печально вздохнула.

— А меня точно будут слушать? — с сомнением спросила я.

— Тебя — да, — улыбнулась Вильма. — Ты — леди-адъютант, от тебя вообще всё зависит. Поэтому — давай попробуем собраться с духом.

— В нашу гостиную идём? — спросила я.

— Нет, — сказала Виллемина. — В зал Малого Совета.

Платье мне Друзелла приготовила золотисто-коричневое, с плетёными златолесскими кружевами. Очень хорошенькое — и настолько не траурное, насколько вообще можно в непраздничный день. И в мои волосы Друзелла вставила черепаховый гребень с топазами.

— Ради чего? — удивилась я.

— А почему нет? — улыбнулась Виллемина. — С чего бы тебе, дорогая, рядиться во власяницу? Разве сегодня постный день?

— Но ты… — заикнулась я.

— Меня просто не всем видно, — сказала Вильма твёрдо. — И всё. Из этого мы с тобой будем исходить.

Мы вошли в Зал, где ждали Броук, Раш, Норис — и почему-то Элия. Вид у них всех был — мягко говоря, не очень, особенно у Броука, который, кажется, так ни на минутку и не прилёг со вчерашнего дня.

Мы уселись — а мессиры миродержцы уставились на Вильму, и я поняла, что они-то видят пустое кресло. У Раша глаза снова наполнились слезами.

— Государыня? — спросил Броук очень напряжённым тоном, будто пытался рассмотреть или услышать.

Вотще, конечно. Простец же. Вот у него точно не было ни капли Дара.

— Дорогие мессиры, садитесь, пожалуйста, — сказала Виллемина, а я повторила:

— Государыня просит всех садиться. Всё хорошо, нам бы только до сегодняшней ночи продержаться как-нибудь.

— Очень тяжело, дорогая государыня, — сказал Раш дрогнувшим голосом. — Просто не сосредоточиться… простите меня. Господи милосердный, хоть бы какой-то знак…

— Ну как же я его подам? — огорчённо сказала Вильма.

— Государыня — не буйный дух какой-нибудь, — сказала я сердито. — Призраки эти самые знаки подавать учатся годами. Вам же сказали: сегодня ночью всё будет в порядке. Королева вас слушает, что ещё? Долго будете мяться?

— Э-э, — проблеял Элия. — Э… прошу прощения у государыни и у всех собравшихся… но дело важное и отлагательств не терпящее.

— Будьте любезны изложить, святой наставник, — сказала Виллемина.

— Государыня слушает, — сказала я, чувствуя себя исключительно по-идиотски.

Физиономия у Элии стала уж совсем овечьей. Наверное, он мог быть духовником Гелхарда, но на духовника Виллемины он совсем не тянул. Я подумала: надо будет ей предложить заменить его Лейфом, Лейф очень дельный.

— В три часа пополудни — большая служба в храме Путеводной Звезды и Благих Вод, — начал Элия таким тоном, будто ему ботинки жали. — Паства уже собирается. В храме и на площади — добрые прихожане наши… А я даже не знаю, что служить. А ведь они же того… именно того и ждут, что я буду служить.

Заупокойную или во здравие государыни, подумала я. Задачка.

— Скажи святому наставнику, — улыбнулась Виллемина, — пусть служит во имя исполнения надежд и ради благословения тяжёлого пути государыни, что пребывает в поиске выхода на свет. Чин Блаженного Фойла.

— Вот, точно! — обрадовалась я. — Я помню. Чин Блаженного Фойла, составленный для Аннелизы Рыжей — как раз когда она нового фаворита себе собиралась заводить, да? Деликатный был тип этот Блаженный Фойл: во имя исполнения надежд и и в поиске выхода на свет — хорошо сказано. Красивая, кстати, служба. Вторая или третья часть Праведных Трудов, не помню, какая точно.

— Вторая, — подсказала Виллемина.

— Точно! — согласилась я. — Вторая часть, точно.

Элия потрясённо взглянул на меня, часто и мелко закивал, и вид у него был, по-моему, туповатый. Броук хмуро слушал, Норис показался мне погружённым в себя по самые уши — а Раш внезапно улыбнулся.

— Превосходно, ваше прекраснейшее величество, — сказал он, пожалуй, даже радостно. — Очень верно и дельно.

Броук вздрогнул и взглянул на него дико.

— Мессиры, давайте отпустим святого наставника, — сказала Виллемина. — У него много важных дел, ему необходимо подготовить службу. Удачи ему в делах и помоги ему Господь.

— Наставник Элия, — сказала я, — государыня вас отпускает службу готовить. И это… желает удачи и Божьей помощи.

Элия покосился на пустое кресло, поклонился и вышел, пятясь задом, как в варварские времена, говорят, выходили, не поворачиваясь спиной.

Раш слушал — и я дивилась, как у него ожило лицо. Даже искорки в глазах появились. Броук и Норис смотрели на него, как на умалишённого.

— Прекраснейшая государыня, — сказал Раш таким тоном, будто отлично видел Вильму в её кресле, и вытащил блокнот, — позвольте сообщить вам некоторые соображения по самым насущным делам.

Вильма слушала — и у неё было такое же лицо, как у Раша.

— Конечно, — сказала она. — Меня всегда восхищала ваша проницательность, дорогой герцог.

— Конечно, излагайте, — сказала я. — Государыня вашей проницательностью восхитилась.

— Итак, — продолжал Раш, легко вздохнув. — Я уже сообщил в прессу, что младенец-наследник жив, настолько здоров, насколько это возможно в его положении, и находится под присмотром акушерки с Королевских Курсов родовспоможения и лейб-медика. Ваше величество