Загадки Финикии - Александр Волков

По представлениям египтян, леса Передней Азии были опасны. На рельефе Луксорского храма (XIII в. до н.э.) изображен медведь, напавший на охотника

Обычно старались миновать его, свернув вглубь гор, на равнину Бекаа, что пролегла между хребтами Ливана и Антиливана. Ее ширина составляет от 8 до 14 километров, а длина – 120. Ее название не случайно переводится как «Низина», ведь Бекаа лежит на высоте всего 900 метров над уровнем моря и окружена горами высотой до 2000 метров. На севере из этой котловины вытекает Оронт, а на юге – Леонт. С глубокой древности равнина Бекаа считалась житницей Финикии. Большая ее часть покрыта плодородным красноземом.

В древности лишь с немалым трудом караван мог миновать горный массив Рас-эль-Кельб

Вплоть до эллинистической эпохи равнина Бекаа была для жителей Финикии важнейшим транспортным путем, связывавшим прибрежные города с Северной Сирией и Египтом. По нему в бронзовом и железном веке нередко маршировали армии, передвигаясь с севера на юг или в обратном направлении. Равнина Бекаа не раз подвергалась нападению соседних держав. Всякий раз ее жители страдали от поборов и грабежей.

Лишь в пору римского владычества вдоль побережья Финикии была проложена сухопутная дорога, связавшая воедино все финикийские города. Теперь добираться из города в город стало значительно легче.

Отсутствие нормальных транспортных путей в Финикии во многом объясняет, почему ее города так и не образовали конфедерацию. Их связывали лишь морские дороги. Хотя города лежали на небольшом расстоянии друг от друга – даже в древности его можно было преодолеть всего за день пути, – но передвигаться между ними по суше было очень трудно. Гораздо легче было пуститься в путь на корабле. Так что предпосылки для образования единой державы здесь отсутствовали. «Карлик» был составлен из разрозненных частей, которые никак не желали срастаться в одно целое.

В ХIХ веке модно было подчеркивать психологическую подоплеку раздробленности Финикии. Ее жители, спешили отметить историки, были наделены многими талантами, но, – следовало bonmot, – лишь таланта государственного строительства они были лишены. «Они не хотели или не умели нести те тяжелые труды, которые должен исполнить народ, чтобы создать и обеспечить себе великие блага самостоятельного существования, – писал немецкий историк Теодор Моммзен на страницах «Римской истории». – Финикияне охотно сносили подчинение чужой власти и покупали себе право спокойно вести свои торговые дела там, где эллины с несравненно ничтожнейшими силами начинали борьбу за самостоятельность и отвоевывали себе свободу». Недаром самым спокойным периодом финикийской истории являлись, пожалуй, ХIV – ХIII века до нашей эры, когда Финикия была египетской провинцией – далекой окраиной Египта.

Итак, Финикия была эфемерным образованием. В ней соседствовали, но не соединялись многочисленные города и городки, лежавшие на береговых скалах или прибрежных островках и владевшие полосками окрестной земли. Они соперничали друг с другом и рьяно оберегали свою независимость. Каждое из этих крохотных государств представляло собой портовый город с прилегающими к нему землями. Даже если бы финикийские города-государства образовали союз, в нем все равно преобладали бы сепаратистские настроения, делавшие этот союз нежизнеспособным.

В древности такие же города-государства существовали и в Месопотамии, и в Египте (номы). Позднее они объединялись в территориальные государства, а те превращались в империи. Их единство сплачивала единая ирригационная система, работу которой обеспечивал весь народ. Здесь же все было иначе.

История Финикии складывалась совершенно не так, как других восточных государств, а потому на фоне великих империй древности – Египта, Ассирии, Персии – Финикия была забыта. Как точно заметил советский историк Г.М. Бауэр, Финикия как-то терялась «в блеске могучих империй и царств, служивших издавна, да и служащих поныне излюбленной темой научно-популярных работ по ранней истории человечества».

Скалы, клочки, островки – скудные осколки одной небольшой страны. Словно тюрьма, из которой не вырваться! Вся жизнь финикийцев была бы сосредоточена на узкой полоске земли между берегом моря и горным склоном, где они бы томились как в заключении, если бы не… море. Оно занимало умы местных жителей; оно уносило их вдаль. Восторженные стихи, посвященные испанским поэтом Рафаэлем Альберти древнему Гадесу – финикийскому городу на испанской земле, с таким же успехом можно отнести к метрополии – славному Тиру:

Море стало для финикийцев средством к существованию. Не будь его, они вряд ли сумели бы торговать с отдаленными странами – со всем миром от Аравии до Испании. Море превратило «карлика» в исполина. Когда же люди вздумали поселиться у моря?

История Финикии нам относительно мало известна. До наших дней дошел лишь ряд финикийских надписей. В основном они носят посвятительный характер и с исторической точки зрения малосодержательны. Сведения об истории Финикии приходится черпать из египетских и ассирийских хроник, книг Ветхого Завета, а также текстов античных авторов. Многое помогают понять и археологические раскопки.

Библ – единственный город на территории Финикии, об истории которого в III тысячелетии до нашей эры мы хотя бы что-то знаем.

После находки саркофага Ахирама Библского в селении Джу-бейль начались тщательные раскопки. В 1930 году французские власти, управлявшие Ливаном по мандату Лиги Наций, выкупили все дома в Джубейле, мешавшие работе археологов. Постройки были немедленно снесены. Территория раскопок все расширялась.

Впрочем, современные историки неодобрительно относятся к работе французского археолога Пьера Монтэ. Так, в академическом издании «Истории Древнего Востока», выпущенном под редакцией Г.М. Бонгард-Левина в 1988 году, отмечено: «К сожалению, раскопки французской экспедиции Монтэ в Библе проводились настолько безобразно, что дата протобиблских надписей неизвестна даже с точностью до тысячелетия (!)».

Однако преемник П. Монтэ М. Дюнан, пробившись сквозь различные культурные слои, убедился, что место, названное впоследствии Библом и Джубейлем, было заселено около семи тысяч лет назад. Тогда здесь появился небольшой рыбацкий поселок. Он был застроен скромными, однокомнатными хижинами овальной формы. Их стены и крыши были сооружены из нестойких материалов – ветвей и шкур – и обмазаны глиной, а пол усыпан известняковой крошкой. Площадь подобного жилища составляла не более 4 – 5 квадратных метров; оно напоминало, скорее, убежище, где прятались от непогоды и диких зверей, чем настоящее жилье.