Сентиментальные агенты в Империи Волиен - Дорис Лессинг

Теперь об Ормарине.

Проще всего его можно охарактеризовать, сказав, что в нем воплощается ряд противоречий: он работает в очень напряженных условиях, и в этом его сила и его же слабость.

Вспомните, когда Волиен завоевал Волиендесту, местные жители были уничтожены или взяты в рабство, и их собственную страну у них фактически отобрали. Может, вы не помните, потому что это в принципе невозможно, но этот жестокий процесс совершался под напев риториков, заявлявших, что все это делается ради блага названных народов. Умение искажать истину методами риторики — это и есть то умение, которое, естественно, особенно интересует наших канопианских исторических психологов в связи с Сирианской империей, но мне кажется, что они просмотрели крайние случаи этой патологии, пример чему — «Империя» Волиен. По крайней мере, я обращаю внимание на это умение искажать истину сейчас, потому что оно жизненно важно для того, что я замечаю при своих поездках (в основном секретных) по Волиену и его четырем колониям.

Ормарин всю свою жизнь воплощал тип «неудачника», хотя его надо воспринимать не как жалкого полураба, а, пожалуй, как менее удачливого среди победившего меньшинства. Будучи разумным существом, он вполне осведомлен об этой аномалии и для компенсации способен, дай ему только повод разразиться потоком жалостливых и скорбных слов, описывая состояние народа. Такое умение Ормарина лить словесные потоки сетований вполне оценили его сограждане, которые на официальных мероприятиях требуют от него скорбных выступлений по поводу эксплуатируемых, начиная со слов типа: «А теперь я хочу сказать, что положение наших товарищей, таких же рабочих, как мы, всегда на переднем крае моих забот…» и так далее.

Это и есть первое и худшее противоречие в характере Ормарина.

А вот и следующее: хотя он представляет интересы наиболее необеспеченных своих сограждан, причем некоторые из его сотоварищей действительно живут в нищете, его же собственный образ жизни вряд ли можно описать как отсутствие достатка. Его вкусы совпадают со вкусами счастливого меньшинства во всей «Империи» Волиен; но он понимает необходимость это скрывать. Было время, когда Ормарин считал эту необходимость лицемерием и претерпел кое-какие мучительные перемены в образе жизни: в какой-то момент решился жить на среднюю зарплату низкоквалифицированного рабочего, в другой — на свою зарплату чиновника; а в какой-то еще период жизни провозглашал в своих речах, что статус обязывает его жить лучше, чем живет средний человек, но только с целью демонстрации того, что доступно для всех, — и так далее. Но тут возник другой фактор — вы, думаю, угадали, кто и что, — это Кролгул, истинное воплощение Шаммат, Отец Лжи. Из конца в конец и во всех направлениях империи странствовал и сейчас странствует Кролгул, по всем пяти планетам «Империи», — преследуя свою цель: представлять черное белым, а белое — черным.

Кролгул — персона внешне привлекательная, со всеми достоинствами крепкого малого, носителя бессознательной жизненной силы, и он покорил Ормарина тем, как в своей шумной манере, весело и откровенно, отчетливо и грубовато, сформулировал волновавший Ормарина компромисс его жизни.

— Посмотри на это честно, — сказал он, — в такое время, когда надо выжить, когда всем не повезло, мы должны плыть по течению и адаптироваться к обстоятельствам.

Он представил Ормарина самому себе как личность, способную успокоить народ, от которого получает власть, личность, по своей сущности воплощающую их всех и каждого из них, или такую, какой каждый бы хотел видеть себя. Он научил Ормарина смотреть на себя как на человека надежного, обстоятельного, обходительного, — добродушно терпимого к собственным недостаткам в отношении плотских удовольствий, — хотя эти недостатки должны быть самыми примитивными слабостями, — как на человека, обладающего чувством юмора, говорящего неспешно, носителя здравого смысла.

В сущности, если говорить об Ормарине, картинка не так уж безумно далека от истины: Ормарин на самом деле обладает многими из перечисленных качеств. Но Кролгул наклепал множество особ, отвечающих этому имиджу, по всей «Империи», так что куда ни пойдешь — всюду натыкаешься на представителей «рабочих» или «народа», которые обходительны, обстоятельны и так далее, — и которые все, без исключения, курят трубку и пьют пиво и виски (конечно, в меру), поскольку эти привычки ассоциируются со здравым смыслом и благонадежным поведением.

Ормарин вскоре перестал комментировать, что ненавидит курить трубку и пить пиво, не любит виски, а сигареты предпочитает определенного сорта, конфискованные космическими рейдерами из грузовых кораблей Сириуса, вместе с раздобытым таким же образом нектаром, произведенным на Сириусе (в метрополии). Ему неуютно в той личине, которую он сам же на себя и надел, он извиняется за нее, когда ему кажется, что его собираются критиковать. Итак, это вторая его черта, или противоречие.

Третье противоречие: его предки родом с Волиена, тем не менее вся жизнь Ормарина построена на борьбе — на словах — с доминированием Волиена, хотя в то же время он желанный гость на этой планете, где получили образование его дети. Волиен выкачивает богатства из своих четырех колоний, представляя себя в то же время их благодетелем под лозунгами типа «Помощь несчастным» и «Развитие отсталых». Таким образом, Ормарин постоянно участвует в проектах «развития» Волиендесты, разработанных на Волиене, но при этом неизменно протестует, произнося великолепные речи, которые исторгают слезу из глаз каждого слушателя (даже у меня самого, если не спохвачусь вовремя, так что да, я вполне осознаю исходящую от него опасность), вещая, что мол эти проекты — одно лицемерие.

Четвертое противоречие связано с Сириусом. Поскольку самому Волиену сравнительно нечего бояться нашествий, благодаря высокому моральному духу его населения, которое хорошо кормится, имеет благоустроенное жилье и получает хорошее образование, по сравнению с четырьмя его колониями, Сириус игнорирует метрополию (разве что засылает на Волиен своих шпионов) и в первую очередь оказывает давление на его колонии, особенно на Волиендесту, так что Ормарин, ненавидящий «голый империализм» Волиена, — именно так он, от лица своих избирателей, всегда говорит об этой планете, где родились его собственные не очень отдаленные предки, — способен скорее, чем обитатели Волиена, посочувствовать Сириусу, чьи попытки вступить в переговоры всегда выражены в виде «помощи» или «совета» и, конечно, в виде бесконечных и красноречивых риторических описаний колониального положения Волиендесты.

На Волиендесте, а также на Волиенадне, на Мейкене и Словине не хватает больниц и учебных заведений любого рода, там нет таких удобств, какие на Волиене считаются само собой разумеющимися, — и все это Сириус предлагает «безвозмездно».

Иногда среди разглагольствований риториков Волиена встречаются отточенные и меткие фразы. Вот одна из них: «Нет такого понятия, как бесплатный ланч». К сожалению, Ормарин не соотносит эту символическую фразу со своим положением.

Мое же собственное положение осложнилось: мне не хотелось, чтобы он применил эту фразу ко мне, здесь она неприемлема.

Я встретился с Ормарином на официальном мероприятии: он стоял на склоне низкого холма с группой сподвижников и наблюдал, как подрядчик с Сириуса строит участок шоссе.