Смертельная Шпилька - Елизавета Берестова

фигура выделялась в любой толпе. Рядом с ним стояла мама Вилохэда — леди Мирай. Как всегда, она казалась непроницаемо спокойной и отстранённой. «Интересно, какой она была в молодости, когда влюбилась в своего будущего мужа? — не совсем уместно подумалось чародейке, — неужели оставалась такой же холодной и засушенной до мозга костей аристократкой»?

— Их брак был предрешён династическими интересами, — ответил Вил, и Рике стало неловко от осознания факта произнесения своей мысли вслух, — Фибс говорил, будто они оба поначалу терпеть не могли друг друга, что, впрочем, не помешало им потом поладить и обрести глубокую привязанность, и произвести на свет четырёх сыновей.

— А кто рядом с королём? — чародейка поспешила загладить собственную неловкость и увести разговор в сторону, — тот, справа с небольшой лысиной и орденами?

— Вы видите дайнагона его величества — Ке́стера Бу́ну из Букового клана. Весьма влиятельный мужчина, — негромко говорил Вил, придерживая локоть чародейки, которой было чертовски непривычно и неудобно ходить в длинном тяжёлом наряде, — и предвкушая следующий вопрос о должности, скажу: на континенте его назвали бы камергером. Я стану по ходу жизни рассказывать вам о присутствующих, если же кто-то особо вас заинтересует, спрашивайте безо всякого стеснения.

Чародейка кивнула, ей было небезынтересно взглянуть на леди Камирэ поближе, но толпа уносила их в противоположном направлении.

— Чем вызвана задержка? — герцог Окку внимательным взглядом оглядел подошедших и остался доволен.

— Во дворе карета застряла и перегородила выезд, — ответил Вил.

— Не ожидал ничего подобного на королевском приёме, — ворчливо проговорил сэр Гевин, — вот и твой хвалёный Грай! — последнее уже относилось к леди Мирай. Одетая в зелёное платье с золотыми дубовыми листьями она выглядела отстранённо и привычно проигнорировала едкое замечание мужа.

Затем она чуть повернула голову к Рике.

— Вам идёт цвет глицинии, я не ошиблась. Но, Вилли, почему ты не позаботился о драгоценностях? Невесте Дубового клана не подобает довольствоваться скромным браслетом из яшмы. Я предполагала аметисты или на худой конец турмалины.

— Если бы ты, матушка, сообщила мне заранее цвет выбранного платья, я успел бы приобрести всё необходимое. А так у нас просто не хватило времени.

Леди Мирай кивнула и отвернулась.

— Когда меня будут награждать, — не без гордости разглагольствовал отец Вила, — вам с Эрикой надлежит подойти вместе с нами к королевственной чете, остановиться в трёх шагах позади нас с леди Мирай и поклониться почтительно, но без избыточности. Не следует забывать, что наш клан — самый влиятельный после клана Каэда. Ты понял?

— Я понял, отец, всё будет сделано в лучшем виде, — чуть скривившись ответил коррехидор. Он не любил, когда сэр Гевин разговаривал с ним так, будто ему едва ли больше десяти лет.

— Надеюсь, очень надеюсь, — не унимался герцог, хотя было непонятно, чем, собственно, вызваны его опасения. Всего-то и требуется: подойти и поклониться.

— Отец, я еженедельно бываю на докладе в Кленовом дворце, — не выдержал Вил, — и твои опасения по поводу возможных нарушений мною дворцового этикета совершенно беспочвенны.

Тот хотел было что-то возразить, но к ним приблизилось семейство с симпатичной дочерью, и герцог вынужден был переключиться на них. Пока старшее поколение обменивались любезностями, и стандартными замечаниями о погоде, девица подошла к коррехидору и сверху вниз поглядела на Рику. Она оказалась высокой, с гладкими тёмными волосами, уложенными в сложную причёску, сколотую деревянными шпильками.

— Вилли, — воскликнула она, — я так рада тебя видеть. Давненько мы вместе не встречали Лунного года, — её улыбка породила премиленькие ямочки на округлых щёчках, при этом девушка не переставала исподволь разглядывать чародейку.

— Эрика, — улыбнулся в ответ Вил, и эта улыбка показалась Рике самую чуточку натянутой, — счастлив представить вам Со́ндру Кабу́си — дочь клана Магнолии. А перед тобой, Со́нни, коронер его королевского величества, чародейка Эрика Таками, Бамбуковый клан, прошу любить и жаловать.

— Очень приятно, — Сондра протянула руку, — так вот значит вы какая — невеста Дубового клана!

Рика смутилась.

— Не переживайте, и не тушуйтесь. У нас с Вилли всё в прошлом, мы встречались и расстались по обоюдному согласию, без драм, совершенно спокойно и мирно, поэтому и остались добрыми друзьями, — ещё одна лучезарная улыбка позволила любоваться ямочками на щеках, — надеюсь, что и с вами мы подружимся.

«Это вот уж вряд ли, — про себя подумала чародейка. Несмотря на их формальный, мысль стать подругами с бывшей возлюбленной младшего сына Дубового клана показалась абсурдной, а наличие в числе друзей Вила улыбчивой дочери клана Магнолии — неприятной, — боюсь, в таком случае мне придётся завести целый батальон подруг», — как-то совсем не кстати вспомнились развязные дамы с рубиновыми шпильками из «Дома шоколадных грёз».

Коррехидор тоже по всей видимости не испытывал восторга по поводу подобной идеи, поэтому усиленно принялся расспрашивать о старшем брате Сонни, он, как поняла из разговора чародейка, учился вместе с Вилом в университете.

Сегодняшний день выдался для Макса Грая — королевского мажордома, поистине сумасшедшим. Мало того, что завтра на нём был главный бал сезона — Лунный бал, где будет оглашена помолвка его величества и леди Камирэ, так сегодняшний малый приём в охотничьем замке пошёл наперекосяк.

И всё это из-за нанятых слуг. Естественно, когда лорд Буна пообещал, что самолично проследит за наймом слуг для приёма, он желал выслужиться перед его величеством. Ибо, всем известно, что тот, кто более других лезет в царственные очи, тот может претендовать на звание более дельного и полезного сотрудника. А на деле господин Буна набрал всякой швали из местных, да ещё, поди, похвалялся, как ловко ему удалось сэкономить денежки Кленовой короны, ведь в столице обслуга запросила бы куда больше, чем в этой глуши. Люди здесь не избалованы деньгами, но и умеют куда меньше столичных. Сей неутешительный итог означал, что сегодня ему, Максу Граю, придётся попотеть, дабы хоть как-то привести орду неумех в божеский вид.

В коридоре в нос мажордома ударил запах табака, что указывало на то, что кто-то бессовестно курит. Нарушитель обнаружился за поворотом: в тупичке стоял мужчина, естественно, в форме слуги и вовсю дымил папиросой.

— Позвольте спросить, — издевательским тоном, как он это умел, поинтересовался Грай, — что вы изволите здесь делать?

— Курю, — последовал раздражающе-спокойный ответ.

— Это я вижу, — мажордом с макушки до пяток окинул мужчину недобрым взглядом, который, впрочем, не произвёл на деревенщину ровным счётом никакого впечатления, — почему ты, сукин сын, куришь ЗДЕСЬ?

Нахальный слуга уставился круглыми карими глазами на мажордома.

— А нельзя? — густая тёмная бровь дёрнулась вверх.

— Само собой. Курить в Каэ-доно строжайше запрещено, — Грай поднял палец вверх для пущей убедительности, — леди Камирэ на дух не переносит табачного