Обреченная весна - Чингиз Абдуллаев

Но сейчас уже 1 января 91-го года, и надо принимать решение, возможно, самое трудное из тех, которые он до сих пор принимал.

– Не вовремя, – снова повторил он, – все так не вовремя... Пригласи их, пусть войдут. И сам тоже останься. Ты все-таки член Президентского совета.

Президентский Совет состоял из семнадцати человек, не считая самого Горбачева. В последние месяцы он почти не собирался. Входившие в него писатели и ученые могли долго рассуждать о демократизации общества, не предлагая конкретных путей к исправлению ситуации. Чингиз Айтматов и Валентин Распутин были прекрасными авторами, их книгами зачитывались миллионы. Но политиками оба автора оказались не просто слабыми, они вообще не разбирались в ситуации и ничем не могли помочь. Горбачев был разочарован в этой структуре, оказавшейся лишь очередным сборищем болтающих интеллектуалов. К тому же некоторые члены Совета вызывали очевидную ненависть его оппонентов. Пришлось пойти на уступки в конце прошлого года, когда он постепенно удалил из своего окружения Яковлева и Медведева. А уже потом в отставку подал и Шеварднадзе. Критика в адрес министра иностранных дел была особенно острой. Третьего октября прошлого года объединилась Германия, и в Европе снова появилось самое мощное государство после Второй мировой войны. В личную вину Шеварднадзе ставили многочисленные уступки американцам, разрешение на объединение Германии и ее вхождение в НАТО, развал коалиции стран Варшавского договора, уход из Афганистана. Умные люди понимали, что за подобной внешней политикой государства стоит сам Горбачев, но Шеварднадзе был очень удобной мишенью. Абсолютно не подготовленный к миссии дипломата, грузинский политик оказался жалким подобием тех грузинских политиков, которые были в истории Советского государства. Он плохо говорил по-русски, не понимал всех тонкостей дипломатической работы, не умел слушать и слышать, привыкший к тому, что в родной Грузии его мнение было единственно правильным.

Имидж демократа, который прикрепился к Шеварднадзе, сыграл с ним дурную шутку. Будучи слабым дипломатом, он, очевидно, считал, что многочисленные уступки свидетельствуют о его демократизме и «новом мышлении», тогда как сами американцы или немцы с восторгом, изумлением и недоверием следили за внешнеполитическими шагами Горбачева – Шеварднадзе, не веря в собственные успехи. Американцы напоминали наивных шахматистов из васюкинского клуба, одному из которых «гроссмейстер» Бендер пожертвовал ферзя, после чего он собирался немедленно сдаться, чувствуя ловушку, и только усилием воли заставил себя продолжать, в конце концов объявив мат своему сопернику. Американцы продолжали переговоры вопреки всему и в конце концов просто добились всего, чего хотели. Шеварднадзе чувствовал, как давление на него усиливается с каждым днем, и понимал, что ему самому необходимо уйти. Слишком много громких внешнеполитических провалов он допустил лично, оказавшись не просто слабым министром, а невольным заложником исторических событий и не совсем понимая, какую роль в них сыграл. Готовящийся ввод войск в Прибалтику, можно сказать, помог ему и позволил ему сделать эффектный жест – заявить о готовящемся повороте вправо и отказаться от своего поста. Через некоторое время он вернется в Грузию и уже в новых условиях потерпит полное фиаско в родной стране, где его вынудят уйти в отставку бывшие ученики и выпестованные им политики.

Но Шеварднадзе хватило ума понять, что во всех провалах внешней политики обвинят именно его. К тому же после трагических событий в Грузии, происшедших в апреле 89-го, ситуация резко изменилась. В самой Грузии к власти пришел бывший диссидент Звиад Гамсахурдиа, самый непримиримый оппонент Шеварднадзе, мечтавший о том, чтобы его республика вышла из состава Союза. Партийная верхушка и военные тоже не скрывали своей ненависти к человеку, сдавшему все позиции их страны на международной арене.

В кабинет вошли несколько человек. Горбачев не стал здороваться с каждым по отдельности, как это обычно делали его предшественники. Он не любил фамильярностей, хотя привычно обращался ко всем подчиненным на «ты». Сказывались долгие годы, проведенные в провинции, и возраставшее с годами самомнение. На прием к президенту пришли министр обороны Дмитрий Тимофеевич Язов, министр внутренних дел Борис Карлович Пуго, Председатель Комитета государственной безопасности Владимир Александрович Крючков. Кроме них были приглашены член Президентского совета академик Евгений Максимович Примаков и советник президента маршал Сергей Федорович Ахромеев. Вместе с Болдиным их было шесть человек. Шесть человек, севших за стол только после того, как сел в свое кресло Горбачев.

Он подумал, что уже практически сформирован Совет по национальной безопасности, который должен утвердить Верховный Совет. Кроме присутствующих здесь людей в него должны войти будущий Председатель Совета министров, министр иностранных дел и... неожиданно вспомнив о следующей кандидатуре, чуть не улыбнулся. Конечно, нужно включить в этот Совет и вице-президента страны. Он с таким трудом протащил кандидатуру Янаева – депутаты упрямо не хотели за него голосовать. Бывший профсоюзный лидер вызывал у них непонятное отторжение – и тем, что был почти не известен большинству, и своей мешковатой фигурой, и косноязычием, вызывавшим еще большее недоумение у депутатов. Они не хотели понимать, что Янаев нужен был Горбачеву, чтобы оттенять превосходство президента. В Политбюро ЦК КПСС он уже сумел протащить подобного человека, сделав Ивашко заместителем Генерального секретаря ЦК КПСС, специально ввел эту должность, которой раньше никогда не было. Ивашко оказался еще более стертой фигурой, чем Янаев, без амбиций и собственного мнения, готовый во всем соглашаться с Генеральным секретарем. Он так недолго пробыл на Украине и так гордился своей новой должностью, что его можно было смело считать надежным сторонником в политбюро. Но в состав Совета национальной безопасности заместителя Генерального секретаря можно не вводить. Он не обидится, а если даже и обидится, тоже не беда. После того как Горбачев ошибся с Ельциным, он больше не позволял себе подобных ошибок. Поэтому все кандидатуры были бесхребетные и неамбициозные. Янаев, Ивашко – патроны из одной обоймы. А новым министром иностранных дел рекомендовали Бессмертных. Похоже, его придется утвердить. Трусливый, осторожный функционер, готовый выполнять любые распоряжения президента. Это не Шеварднадзе, который мог позволить себе иногда высказывать какие-то замечания. Этот будет молчать при всех обстоятельствах. Нужно поскорее его утверждать, в таких условиях нельзя тянуть с назначением министра иностранных дел.

– Вы все прекрасно знаете, зачем мы сегодня собрались, – начал Горбачев, – хотя начинать нужно было не с этого. Но ситуация очень тревожная. Из Литвы приходят все новые и новые сигналы. Просят помощи. Мне рассказывали, что там уже открыто нападают на наших военных... – Он посмотрел на Язова, но тот не понял его взгляда. Тогда повернулся к Крючкову.

– Они оскорбляют наших офицеров, называют их оккупантами, – быстро отреагировал Крючков. – Многие жены офицеров просто умоляют им помочь. Республика полностью прекратила выделение жилья для офицеров, в больницах им отказывают в обычной медицинской помощи.

Язов тяжело вздохнул, поняв смысл взгляда президента.